Затерянный мир Калахари - [53]

Везде расцветает жизнь. Наши друзья тоже, кажется, охвачены весенней лихорадкой. Прошел долгий период ожидания, и их не удержать на месте. Охотники пропадают по нескольку дней, преследуя дичь до самых границ своей территории. Как настоящие кочевники, бушмены почувствовали зов свободной жизни, которую любят больше всего на свете. Они готовятся к переходу в котловины Нома, где встретят своих соплеменников, старых друзей и родственников. Теперь пища и вода в пути уже не проблема: облака на небе предвещают дождь. Мы с Франсуа поддаемся общему настроению и начинаем собираться в путь вместе с бушменами. Но, к сожалению, запасы у нас совсем кончились. Кроме того, приближается срок нашего возвращения на полицейский пост Марёлабум. Мы все откладываем отъезд, еще и еще раз подсчитываем, сколько дней займет обратный путь.

Самангейгей, казалось, пытался удержать нас. Когда сборы были уже в разгаре, я пошел в кустарник закопать ненужные жестянки и прочно застрял в одном из кустов.

— Знаешь, как он называется? — спросил меня Франсуа.

— Нет.

— «Ваген битйие!» — «Подожди немного!»

Но мы не могли больше ждать, мы должны были вырваться из этой, жизни. Надо было проявить пленки. Надо было вернуться в свой собственный, спокойный и трезвый мир.

Наконец все погружено на лендровер, который стал теперь по крайней мере на тонну легче. Мы раздаем остатки табака. Только сейчас, покидая маленькую общину, с которой так долго делили горести и радости, мы понимаем, как полюбили ее.

Вот старый Кау со своим проницательным взглядом философа. О чем он думает? Спокойные, добрые Нарни, Кейгей, Самгау, милая девочка-мать Нуси. Цонома, наш друг и проводник, защитник рода и его духовный наставник. Вот последняя горсть табаку тебе, Цонома, дружище… Не забыть бы смелых, старых морщинистых женщин. Некоторых из них, быть может, оставят в пустыне, если следующий засушливый сезон заставит род отправиться в долгий, тяжелый переход. Иди сюда, старая Гаусье, вот и твоя горсть маганйе. Она подставляет руки со старыми, узловатыми, негнущимися пальцами, с усилием складывает их чашечкой, чтобы не просыпать драгоценный табак. Это не совсем удается ей, и часть его, проскользнув между пальцами, падает на песок. Гаусье нервничает, ей помогают собрать табак в каросс, а она суетливо поправляет свою «юбку», прикрывая наготу. В старых воспаленных глазах Гаусье светятся благодарность, доброта и мудрость. Нет людей, которые были бы сделаны из более прочного материала, чем эти женщины. У каждой из них было множество детей, большинство которых умерло на их глазах, но они полны жизненной силы, энергии и юмора. Они перекапывают песок в поисках кореньев, ищут топливо для костров, пока не сваливаются с ног от усталости, и в конечном счете еще раз доказывают, что женщина более вынослива, чем мужчина. Какую громадную энергию передают своим потомкам эти сильные женщины, как велика их любовь к жизни! Вот почему еще живет в пустыне древний народ бушменов.

Табак кончился, и я снова думаю, как мало мы можем им дать. В машине, в ящике для инструментов, я отыскиваю кусок проволоки и даю его Нарни. Для него это — самый ценный подарок. Нуси дарит мне «пудреницу» из панциря черепахи и просит передать ее моей «женщине», фотографию которой я ей показывал.

— Спасибо, Нуси, пусть твой сын будет великим охотником!

На востоке собираются тучи. Надо выехать до начала очередной грозы.

Мы опять в дороге. Новые места, ощущение, что в наших жилах течет кровь кочевников, — все это придает нам бодрость. Но до самого вечера нас не покидает чувство грусти, навеянное прощанием с друзьями. Они оказали гостеприимство двум чужестранцам из той расы, которая прогнала их с насиженных мест. Доверчивые и честные, они раскрыли перед нами всю свою удивительную жизнь, позволили заглянуть в прошлое, которое живет в настоящем. Пожалуй, к грустному чувству расставания примешивалось ощущение нашей беспомощности перед лицом природы, сознание, что этот несгибаемый древний народ самым своим существованием подтверждает безжалостный закон природы: выживает самый приспособленный.

Два дня езды по выжженной равнине, на которой водителю и машине приходится очень трудно из-за песка, еще не просохшего после первого дождя, и мы прибываем в Каракувису. Наши бочки с горючим стоят в целости и сохранности. К счастью, дождь погасил пожар, и огонь не успел до них добраться.

На следующий день мы покидаем Калахари и возвращаемся на территорию, подвластную закону. На полицейском посту Марелабум забираем свой прицеп. Сержант полиции Энгельбрехт ставит в наших документах печати и рассказывает, что тот бушмен из Каракувисы, который пустил в констебля отравленную стрелу, пойман и ждет приговора в тюрьме. Полицейский выздоровел, но уже, пожалуй, не будет владеть ногами, как раньше. Пожар, говорит сержант, прошел по всей северной части Калахари, от Бечуаналенда до Юго-Западной Африки, и выжег территорию в два раза большую, чем вся Дания. Если бы его не остановил дождь, не поздоровилось бы и фермам на юге.

Мы отправляем радиограммы родственникам и продолжаем путь.