Затерянный храм - [112]

Грант поднял «уэбли» и выстрелил ему в глаз. Пуля калибра 11,56 мм попала прямо в цель. Позднее Грант мог поклясться, что слышал, как шипит раскаленный свинец, за долю секунды выжигая глазное яблоко. Из глазницы вырвался фонтан крови, и каменные стены вокруг ответили на жуткий крик громким эхом. Грант выстрелил еще дважды, и крик прекратился.

Рядом с трупом, у подножия статуи, что-то зашевелилось. Грант поднял взгляд, но успел заметить лишь тень, спрятавшуюся за камнем. Мьюр. Грант согнулся, укрывшись за щитом, и навел «уэбли» на столб. Водя стволом из стороны в сторону, он раздумывал, слева или справа выскочит Мьюр.

— Сдавайся! — крикнул он. После такого шума его голос в туманной тишине звучал как-то одиноко. — Курчатов мертв.

Ответа не последовало. Грант вытащил руку из петель щита. Прислонив щит к колену, он поднял небольшой камешек и бросил в сторону столба. Камешек запрыгал по кучам обломков и приземлился у самых ног статуи. И опять никакого ответа.

— Мьюр!

У него за спиной хрустнул камень. Грант обернулся, щит потерял опору и рухнул на землю, гулко звякнув. Грант поднял оружие, но вовремя остановился. У него за спиной стоял Джексон, но совсем не тот Джексон, который, освещаемый ярким солнцем, вошел когда-то в отель в Глифаде в белых теннисных туфлях и с безупречной прической. Волосы его были всклокочены, одежда порвана. Покрытое грязью и синяками лицо казалось бледным, как у призрака. Он выбрался из траншеи и беспомощно смотрел на наведенное на него оружие.

— О господи. — Голос звучал монотонно, без всяких эмоций. — Что, и ты тоже?

— Я думал, это Мьюр. Он…

Грант резко повернул голову, услышав шаги позади столба. Он выпрямился и побежал на звук. Сквозь пыльную пелену была видна убегающая фигура. Он выстрелил навскидку. Человек продолжал бежать, и Грант кинулся следом.

Он спускался в долину, и воздух становился чище. Теперь Мьюр был хорошо виден — фалды пиджака хлопали его по спине, жилистые руки лихорадочно сжимались — он торопился к утесу, туда, где вниз падала вода. Однако пистолет у него был. Грант увидел, что Мьюр поворачивается, и тут же выстрелил. Стрелял он не прицельно, и мало было шансов попасть в бегущего человека, но выстрел заставил Мьюра поменять намерения. Он опять опустил голову и кинулся вперед. Но далеко убежать не мог. Он добрался до края утеса и остановился. Грант перешел на шаг. Мьюр обернулся. Если бы он поднял пистолет хоть на дюйм, Грант выстрелил бы незамедлительно. Но Мьюр вместо этого отвел руку в сторону и бросил пистолет с утеса. Так они и стояли какое-то время, глядя друг на друга и тяжело дыша.

— Я закурю?

Грант кивнул. Мьюр полез в карман пиджака и осторожно вытащил портсигар из слоновой кости. Щелчком раскрыл его. Закурив сигарету, бросил спичку в поток. Течение подхватило ее и, закрутив, понесло к водопаду. Мьюр проводил ее взглядом.

— Ты ошибся в выборе, — беззлобно произнес он. — Еще увидишь. Эти янки все испортят.

— Я ничего не выбирал. Это вы за меня выбирали.

Мьюр глубоко затянулся. Дым словно надул его — он стал повыше ростом, задрал подбородок.

— Думаю, когда мы вернемся, меня повесят.

Грант пожал плечами:

— Мы же официально не воюем.

— Лучше бы воевали. Тогда бы меня расстреляли. И я мог бы умереть с сигаре…

— Ты, красный ублюдок, предатель, сукин сын!

Мимо Гранта что-то мелькнуло. Мьюр стиснул кулаки, чтобы защититься, но это был вялый, не наполненный силой жест. Инерция движения вынесла Джексона прямо на Мьюра. Они начали бороться на краю обрыва и, так и не выпустив друг друга из захвата, рухнули вниз.

Грант подбежал и заглянул за край скалы. И увидел только всплеск и больше ничего. Над обоими сомкнулась темная вода. Через несколько минут там, где водоем у подножия водопада вытекал в реку, на поверхности показались тела. На миг они замерли на краю слива и исчезли из виду.

Грант отвернулся. Его нога что-то задела. Предмет проехал по мокрому камню и остановился, застряв во мху. Это был портсигар Мьюра. Тускло-белая, как смерть, слоновая кость, таращилась на него из черного мха, словно глазное яблоко.

Глава тридцать третья

Оксфорд. Летний триместр, 1947 год

— Гомер вовсе не хотел, чтобы щит Ахилла считали реальным, настоящим предметом. Щит, как он описан в «Илиаде», — метафора мира, созданный богом плоский мир, окруженный рекой Океаном, где лежат все звезды, солнце и луна, мир и война, торговля и сельское хозяйство, работа и отдых, боги, люди и звери. — Студент поднял тревожный взгляд.

Он ввернул этот пассаж в отчаянной попытке протянуть время, отведенное на встречу с преподавателем. Преподаватель вроде пока ничего не замечал. Студенту не приходило в голову, что тот не меньше, чем он сам, хочет, чтобы часы занятий текли как можно менее болезненно.

— Но по-настоящему этот сияющий предмет создан из слов, а не из металла. Поэт явно хочет, чтобы его публика оставила свое неверие, пока сам он отвлекается на экфрасис. Такой громоздкий доспех был бы очень неудобным на поле боя. Несмотря на всю поэтическую убедительность и реалистичность, мы, к сожалению, должны признать щит фикцией, роскошным плодом воображения Гомера, творившего в те времена, когда оружейные технологии бронзового века были всего лишь легендой.