Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - [89]

Дайотт истратил весь запас подарков, и индейцы становились все враждебнее. Он обещал, что на следующее утро даст каждому по топору и по нескольку ножей. После полуночи, когда индейцы, казалось, заснули, Дайотт потихоньку собрал своих людей; они двинулись в путь на экспедиционных лодках. Отчалив от берега, они поплыли по течению. Никто не смел плеснуть веслом. Через несколько мгновений они услышали, как им навстречу плывут несколько индейских каноэ: видимо, эти туземцы тоже направлялись к их лагерю. Дайотт дал знак подвести лодки к самому берегу и залечь. Они затаили дыхание, когда индейцы проплывали мимо.

Наконец Дайотт приказал грести, и путешественники бешено заработали веслами. Одному из техников удалось заставить передатчик работать достаточно долгое время, чтобы успеть отправить краткую депешу: «С сожалением сообщаем: экспедиция Фосетта погибла в руках враждебных индейцев. Наше положение критическое… Нет времени даже передать все подробности по радио. Должны немедленно спуститься вниз по Шингу, иначе нас самих схватят». Затем экспедиция бросила радио и другое тяжелое снаряжение, чтобы ускорить свое бегство. В газетах обсуждали вероятность выживания отряда. «Шансы Дайотта на спасение: 50 на 50», — гласил один из заголовков. Когда Дайотт и его спутники наконец вышли из джунглей, — больные, изможденные, заросшие бородами, искусанные москитами, — их встречали как героев. «Нам хочется купаться в приятной и возбуждающей атмосфере, порожденной всей этой шумихой», — заметил Уайтхед, которого позже наняли рекламировать слабительное «Нуйоль». («Будьте уверены: пусть мне и придется отказаться от массы ценного оборудования, в следующее путешествие я обязательно захвачу с собой побольше „Нуйоля“».) Дайотт выпустил книгу «Тот, кто охотится в джунглях», а в 1933 году снялся в голливудском фильме о собственных приключениях, называвшемся «Золото дикарей».

Но к тому времени рассказ Дайотта начал рассыпаться. Как подчеркивал Брайан Фосетт, трудно поверить, чтобы его отец, который так не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его маршруте, оставлял на деревьях вырезанные буквы Y. Снаряжение, которое Дайотт нашел в доме Алоике, могло быть и даром Фосетта, как и утверждал сам Алоике, а возможно, оно досталось индейцам от экспедиции 1920 года, когда Фосетт и Холт вынуждены были бросить почти весь свой груз. И в самом деле, в основе гипотезы Дайотта лежало его предположение о «предательских» наклонностях Алоике — суждение, выведенное главным образом из переговоров на языке жестов и из якобы имевшегося у Дайотта опыта понимания «индейской психологии».

Много лет спустя, когда в этот регион проникли миссионеры и новые путешественники, они описывали Алоике и племя нахуква вполне мирными и дружелюбными людьми. Дайотт исключал вероятность того, что уклончивость Алоике, в том числе и его решение бежать, коренилась в собственном страхе вождя перед белым пришельцем, возглавляющим вооруженную армию. Не забудем и о Бернардино. «Дайотт… должно быть, проглотил все, что ему наговорили: крючок с наживкой, леску и грузило, — писал Брайан Фосетт. — Я говорю так, потому что никакого Бернардино при отцовской экспедиции 1925 года не было». Из последних писем Фосетта явствует, что он взял с собой с поста Бакаири лишь двух помощников-бразильцев: Гарденью и Симау. Вскоре после дайоттовской экспедиции Нина Фосетт сделала официальное заявление, в котором утверждала: «Итак, по-прежнему нет никаких доказательств, что эти три исследователя мертвы».

Элси Раймел, в свою очередь, настаивала, что «никогда не перестанет» верить, что сын вернется. Но втайне она все больше впадала в отчаяние. Подруга писала ей, что для нее вполне естественно было так «упасть духом», но при этом заклинала: «Не теряйте надежды». Подруга заверяла ее, что истинная участь путешественников скоро станет известна.

12 марта 1932 года человек с задумчивыми глазами и темными усами пришел к зданию британского консульства в Сан-Паулу, требуя встречи с генеральным консулом. На нем был спортивный пиджак, полосатый галстук и мешковатые штаны, заправленные в сапоги для верховой езды. Он заявил, что пришел по срочному делу, касающемуся полковника Фосетта.

Его провели к генконсулу Артуру Эбботту, который дружил с Фосеттом. Долгие годы Эбботт упорно верил, что когда-нибудь путешественники могут материализоваться, однако всего несколько недель назад он уничтожил последние письма, которые прислал ему Фосетт, сочтя, что «исчезла всякая надежда когда-нибудь увидеть его опять».

Спустя некоторое время посетитель сделал заявление под присягой. Начиналось оно так: «Меня зовут Стефан Раттэн. Я швейцарский подданный. Я приехал в Южную Америку двадцать один год назад». Далее он объяснил, что почти пять месяцев назад вместе с двумя спутниками охотился близ реки Тапажос, в северозападной части Мату-Гросу, и встретил племя, которое держало у себя пожилого белого человека с длинными желтоватыми волосами. Раттэн рассказал, что позже, когда многие туземцы напились, белый человек, который был одет в шкуры животных, тихонько подобрался к нему.