Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - [81]

Пройдя по территории суйя и кайяпо, экспедиция должна была повернуть на восток, где их поджидали шаванты — пожалуй, еще более жуткое племя. В конце XVIII века португальцы, обнаружив этих индейцев, переселили многих в деревни, где они подверглись массовому крещению. Пережив опустошительные эпидемии и насилие со стороны бразильских солдат, в конце концов они снова бежали в джунгли, простирающиеся близ реки Смерти. Немецкий путешественник XIX века писал, что «с тех самых пор [шаванты] никогда больше не доверяли белому человеку… Эти люди, пережившие жестокое обращение, теперь из соотечественников обратились в самых опасных и упорных врагов. Обычно они убивают всех, кого сумеют схватить, не прикладывая усилий». Через несколько лет после путешествия Фосетта сотрудники Службы защиты индейцев попытались наладить связи с шавантами, — лишь для того, чтобы однажды, вернувшись в лагерь, обнаружить нагие трупы четверых своих коллег. Один все еще сжимал в руке подарки для индейцев.

Несмотря на весь риск, Фосетт был уверен в себе: в конце концов, ему всегда удавалось добиться успеха там, где другие терпели поражение. «Понятно, что это опасно — вторгаться туда, где обитают многолюдные орды индейцев, традиционно настроенные враждебно, — писал он, — но я верю в свою миссию и в свою цель. Остальное меня не тревожит, поскольку я повидал на своем веку немало индейцев и знаю, что надо делать, а чего делать не надо». Он добавлял: «Я убежден, что наш маленький отряд из трех белых людей подружится с ними со всеми».

Проводники, которые и без того колебались, не очень-то хотели идти дальше, и Фосетт решил, что пришло время отослать их обратно. Он выбрал около полудюжины самых сильных животных, которые могли продержаться еще несколько дней. Дальше путешественникам придется тащить остатки припасов на собственной спине.

Фосетт отвел Рэли в сторонку и стал убеждать его вернуться вместе с проводниками. Фосетт писал Нине: «Подозреваю, что он слаб от природы, и опасаюсь, что он помешает нашему походу». После этого, объяснил Фосетт, не будет никакой возможности вывести его отсюда. Рэли упрямо заявлял, что хочет пройти весь путь до конца. Возможно, он оставался верен Джеку, несмотря ни на что. Возможно, он не хотел выглядеть трусом. А возможно, он просто боялся идти назад без них.

Фосетт закончил последние письма и депеши. Написал, что в течение ближайшего года или около того постарается присылать новые корреспонденции, но добавлял, что это маловероятно. В одном из своих последних донесений он заметил: «К тому времени, как эту мою депешу напечатают, мы уже давно исчезнем в неведомом».

Свернув свои послания, Фосетт вручил их проводникам. Рэли еще раньше написал своей «дражайшей мамочке» и прочим членам семьи. «Мне не терпится снова увидеть тебя в старой доброй Калифорнии, когда я вернусь, — писал он брату. И храбро призывал его: — Сохраняй бодрость — и все у тебя повернется отлично, как повернулось у меня».

Путешественники в последний раз помахали бразильцам, а затем повернулись и направились в глубину джунглей. Последними словами, которые Фосетт написал жене, были такие: «Не страшись никакой неудачи».

Глава 21 Последний свидетель

— Вы можете сделать, чтобы работал этот ваш GPS? — спросил Паулу.

Я расположился на заднем сиденье полноприводного пикапа «мицубиси» и упражнялся с прибором глобального позиционирования, пытаясь получить наши координаты. Мы двигались на север — это-то я знал, — с водителем, которого наняли вместе с пикапом. Паулу сказал мне, что нам понадобится мощная машина и профессиональный шофер, если мы хотим, чтобы у нас были какие-то шансы успешно завершить путешествие, особенно в сезон дождей.

— Это самое плохое время года, — заметил он. — Дороги — совсем… как это по-английски?., совсем дерьмо.

Когда я объяснил свою цель водителю, он поинтересовался, когда пропал британский полковник.

— В двадцать пятом, — ответил я.

— И вы хотите найти его в джунглях?

— Не совсем так.

— Вы что, его потомок?

— Нет.

Мне показалось, что он погрузился в размышления. Потом он заметил:

— Ну ладно, — и стал весело грузить наше снаряжение, включавшее в себя гамаки, веревки, москитные сетки, водоочистные таблетки, спутниковый телефон, антибиотики и противомалярийные средства. По пути из Куябы мы захватили с собой друга Паулу — Таукане Бакаири, потомка вождя бакаири. (В Бразилии фамилия индейца обычно совпадает с названием его племени.) Таукане, человек лет сорока пяти, с приятным округлым лицом, носил джинсы «Ливайс» и бейсболку. В свое время миссионеры дали ему образование, и, хотя жил он теперь главным образом в Куябе, он продолжал представлять политические интересы своего племени. «Вы могли бы назвать меня послом», — пояснил он мне. В обмен на «дар» (две покрышки для общинного трактора) он согласился провести нас к себе в деревню — последнее место, где Фосетта точно видели. («Если бы зависело только от меня, я бы взял вас бесплатно, — объявил Таукане. — Но в наше время все индейцы вынуждены быть капиталистами. У нас нет выбора».)

Выехав из города, мы попали на центральные равнины Бразилии, знаменующие собой переход от сухого леса к влажному. Спустя какое-то время впереди показалось плато. Оно было какой-то марсианской окраски и, как я выяснил, простиралось более чем на две тысячи квадратных миль: гигантский стол, достигавший облаков. Мы остановились у его подножия, и Паулу сказал мне: