Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - [33]

Еще до этого столкновения Фосетт видел, что его люди все больше расклеиваются — особенно Чиверс. Фосетт заметил, что он «начал сдавать», и решил, освободив Чиверса от его обязанностей, вместе с несколькими другими участниками экспедиции отправить обратно на фронтир. Между тем двое его людей умерли от лихорадки. Сам Фосетт тосковал по своей семье. Какого же надо свалять дурака, недоумевал Фосетт, чтобы сменить комфорт его прежней армейской службы на подобные условия? В его отсутствие родился его второй сын Брайан. «Я испытывал сильное искушение отказаться от продолжения экспедиции и вернуться домой», — признавался Фосетт. Однако, в отличие от своих спутников, Фосетт чувствовал себя хорошо. Он страдал от голода и лишений, но кожа у него не пожелтела, температура оставалась нормальной, и его не рвало кровью. Позже Джон Келти, секретарь Королевского географического общества, написал жене Фосетта: «Я не понимаю, как он мог выжить, разве что он обладает исключительной конституцией». Фосетт отмечал, что в этих краях «здоровый человек считался уродом, исключением, чем-то из ряда вон выходящим».

Несмотря на свое страстное желание вернуться домой, Фосетт вместе с Уиллисом и переводчиком продолжал геодезические и картографические исследования границы между Боливией и Бразилией, прорубаясь в джунгли все дальше и дальше, миля за милей. В мае 1907 года он прошел весь маршрут и представил результаты своей экспедиции членам Южноамериканской демаркационной комиссии и КГО. Те восприняли их с недоверием. Фосетт заново прочертил границы в Южной Америке — и проделал это почти на год раньше намеченного срока.

Глава 9 Секретные документы

Во время пребывания в Англии я попытался разыскать потомков Фосетта, которые, возможно, сумели бы рассказать мне больше и о самом путешественнике, и о его пути к городу Z. Жена и дети Фосетта давно умерли, но в уэльском Кардиффе я нашел одну из его внучек — Ролетт де Монте-Герин, чья мать Джоан была единственной дочерью Фосетта. Ролетт жила в одноэтажном доме с оштукатуренными стенами и окнами в деревянных рамах: неожиданное место, совсем не соответствовавшее той славе, которая некогда окружала ее семью. Это была миниатюрная энергичная женщина пятидесяти с лишним лет, с коротко подстриженными темными волосами и в очках; она любовно называла дедушку инициалами — ПГФ. («Так всегда звала его мама и все в нашей семье».) Жена и дети Фосетта, после того как их годами преследовали репортеры, в конце концов укрылись от глаз публики, но его внучка Ролетт радушно пригласила меня прямо на свою кухню. Когда я рассказал ей о своих планах разведать маршрут Фосетта, она заметила:

— Вы не очень-то похожи на путешественника.

— Пожалуй.

— Вам надо бы получше питаться, если вы собрались в джунгли.

Она стала открывать буфеты, доставать горшочки и сковородки, а потом повернулась к газовой плите. Вскоре кухонный стол был уставлен едой: здесь были чаши с ризотто, овощи, отваренные на пару, хлеб домашней выпечки и горячий яблочный пирог.

— Это все вегетарианское, — сообщила она. — ПГФ считал, что такая еда повышает выносливость. И потом, ему не нравилось убивать животных без особой необходимости.

Когда мы сели за стол, появилась Изабель, двадцатитрехлетняя дочь Ролетт. Волосы у нее оказались еще короче, чем у матери, а в глазах было что-то от энергичного взгляда прадеда. Она работала пилотом в компании «Бритиш эйруэйз».

— Завидую я прадедушке, — призналась Изабель. — В его времена все еще можно было просто отправиться куда-нибудь и открыть какую-то неизвестную часть мира. А теперь куда пойдешь?

Ролетт поместила в центр стола старинный серебряный сосуд.

— Я ее вынула специально для вас, — провозгласила она. — Это крестильная чашка[46] ПГФ.

Я поднес ее поближе к свету. На одном боку были выгравированы цветы и бутоны, на другом выведено число «1867» — год рождения Фосетта.

Мы какое-то время ели и болтали, и наконец я спросил у нее о том, что давно занимало мои мысли: могу ли я, подобно многим другим поисковым партиям, полагаться при определении своего маршрута на координаты Лагеря мертвой лошади, приведенные в «Неоконченном путешествии»?

— С ними лучше быть поосторожнее, — посоветовала Ролетт.

— Что вы имеете в виду?

— ПГФ вписал их, чтобы сбить других со следа. Для отвода глаз.

Эта новость и ошеломила меня, и повергла в беспокойство: если это так, значит, многие искатели Фосетта с самого начала двигались не в том направлении — и, скорее всего, шли на верную гибель. Когда я спросил, почему Брайан Фосетт, редактировавший книгу, поддержал этот обман, она объяснила, что он хотел выполнить волю отца и брата. Чем больше она говорила, тем больше я понимал: то, что для многих было интригующей тайной, для ее семьи стало трагедией. Когда мы закончили ужинать, Ролетт произнесла:

— Когда кто-то исчезает, это не похоже на обычную смерть. Нет ощущения конца.

(Позже она сказала мне: «Знаете, когда умирала моя мать, я ей сказала: что ж, ты хотя бы узнаешь наконец, что сталось с ПГФ и Джеком».)

Ролетт надолго замолчала, словно пытаясь на что-то решиться. А потом спросила: