Затерянные во льдах. Роковая экспедиция - [34]

что они прозвучали как издевка.

— А я ведь ожидать встречи с вами, знаете ли.

— Ожидали? Почему? — удивился я.

— Радио, знаете ли. Мы выходим на связь каждые полчаса. Йоргенсен говорил со мной после того, как вы ушли из «Бовааген Хвал». — Снова этот пронзительный взгляд. — Выпьете еще?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— Насколько я понимаю, вы представлять какую-то английскую компанию? — Зажурчала жидкость, потому что он снова наполнил оба стакана. — Skaal, — произнес он. — Какую компанию вы представлять, мистер Гансерт?

— Цветные металлы и производство, «Би Эм энд Ай», — ответил я.

Его густые песочного цвета брови поползли вверх.

— Ого! Крупный концерн, а? Крупнее, чем «ДНС».

— Да, — кивнул я. Я хотел, чтобы говорил он, а не я. Я хотел понять, с кем имею дело. Но он выжидал, и в конце концов я произнес: — Где этот человек, Шрейдер?

— Заперт в каюте, — ответил он.

— Вы позволите мне с ним встретиться?

— Возможно.

Он повращал стаканом, взбалтывая густую бесцветную жидкость, и поднял на меня свои проницательные маленькие глазки. Он молчал. Внезапно тишину каюты разорвал туманный горн, заглушив ритмичный гул двигателей. Он выжидал. Горн взревел во второй раз.

— Сколько? — не выдержал я.

— Сколько? — Он улыбнулся и пожал плечами. — Вы хотеть купить. Но знаете ли вы, что именно вы покупать, а, мистер Гансерт?

— А вы знаете, что продаете? — ответил вопросом на вопрос я.

Он улыбнулся.

— Думаю, что да. На борту моего корабля есть человек, который сообщить вам местонахождение залежей какого-то важного нового минерала. Это герр Йоргенсен мне успеть сообщить. Он также сказать мне, чтобы я привезти этого человека — Шрейдера — в «Бовааген Хвал» и ни в коем случае не позволить вам побеседовать с ним. Так что, мистер Гансерт, вы ведь понимать, в каком я сейчас неловком положении. Герр Йоргенсен — direktor китобойной базы, которой я продать своих китов. Он очень жесткий человек. Если я не доставить ему Шрейдера, база не брать у меня китов. Видите ли, в Норвегии всего три китобойных базы. Каждая база иметь право только на три китобойных судна. Если «Бовааген Хвал» для меня закрыться, я не отвезти своего кита на другую базу. Как я тогда зарабатывать себе на жизнь? А моим людям что делать? А мой корабль просто стоять в Сандефьорде и гнить. Но первым делом нужно поговорить с Йоргенсеном. Если он не предложить мне слишком много, а вы предложить больше, что ж, возможно, я и добраться до Англии живым и невредимым. Но чем я кормить свой живот, а? — Он похлопал свое выпирающее пузо, которое тряслось от смеха. — Возможно, в вашем Сохо есть хороший ресторанчик, который не прочь поживиться на черном рынке, а? Но первым делом мы побеседовать с Йоргенсеном.

Он приподнялся и начал всматриваться в иллюминатор. Затем он посмотрел на часы.

— Через пять минут мы будем в «Бовааген Хвал». Там посмотреть. А пока еще выпить, а? — Он долил мой стакан. — Skaal. — Увидев, что я не прикоснулся к стакану, он произнес: — Прошу вас, мистер Гансерт, когда я говорю skaal, вы выпить. Если вы не пить, я тоже не могу пить. Такой у нас обычай в Норвегии. А я люблю пить. Skaal.

Я поднял стакан и опрокинул его содержимое себе в горло. Напиток был крепким и обжигающим.

— Почему Шрейдер пытался добраться до Шетландских островов? — спросил я.

— Может, он кого-то убить. Я не знаю. Но он чуть меня не одурачить, намагнитив мой компас. — Он снова наблюдал за мной. — В том описании Фарнелла… Вы сказать, что у него не хватало кончика мизинца на левой руке, а?

— Верно, — кивнул я. — Мне это известно, потому что это случилось, когда он был со мной в Родезии. Палец попал в камнедробильную установку. А что?

Он уже смотрел в свой стакан.

— Да просто интересно, вот и все. Этот тип Шрейдер ничего об этом не сказать. Его описание почти совпасть с вашим. Вот только он ничего не сказать о мизинце левой руки.

Прозвенел гонг машинного отделения, и двигатели замедлили обороты. Я встал и выглянул в иллюминатор. Туман все сгущался. Но из него проступали очертания одного из небольших островков, за которыми пряталась «Бовааген Хвал».

— Мне кажется, что мы почти на месте, — сказал я.

Ловаас не ответил. Думаю, он размышлял, как лучше всего построить переговоры одновременно с Йоргенсеном и со мной. Я спрашивал себя, почему его так заинтересовал вопрос мизинца Фарнелла и что ему известно обо всей этой истории.

И вдруг, казалось, разразилась свистопляска. Раздался крик. Затем где-то хлопнула железная дверь, и по железным плитам кормы загрохотали поспешные шаги. Снова зазвенел гонг машинного отделения, и корабль содрогнулся, потому что двигатели застучали «полный назад».

При первом же окрике Ловаас вскочил и с удивительным для человека его объемов проворством ринулся к двери.

— Hvar er hendt? — взревел он.

Поверх его плеча я заметил человека, который остановился возле поручней и, подняв голову, посмотрел на нас. По его лицу стекала кровь.

— Det er Schreuder, — крикнул он в ответ и указал за борт. — Han unnslapp og hoppet overbord.

— De fordomte udugelig idiot! — взревел Ловаас и одним прыжком преодолел трап.

— Что случилось? — спросил я, выскакивая на трап вслед за ним.