Затерянное племя ситхов. На краю - [7]

И тут, чувствуя за спиной поддержку окружающих, вмешалась Сиелах:

– А когда наступит это «безопасно»? Спустя дни? Недели?

Ребенок у нее на руках снова заорал.

– Сколько нам придется ждать, – пока это будет достаточно безопасно ДЛЯ ТЕБЯ?

Не отводя взгляда от ее лица, Корсин сделал медленный глубокий вдох. Потом швырнул рукоять светового меча на землю.

– Передайте Равилану, что у него появилось еще одно полено для костра.

Только когда недовольная толпа расчистила для него проход, он добавил:

– Выступим, когда Я скажу. Корабль может взорваться, или рухнуть в океан: вот ТОГДА у нас будут проблемы. Пойдем, когда я скажу.

В настроении толпы произошел перелом. Корсин сделал шаг назад, Глойд шагнул вперед, упершись настороженным взглядом желтых глаз в ропочущую массу. Он, похоже, пропустил все веселье.

– Коммандер?

Они зашарили взглядами за спинами друг друга, стараясь держать в поле зрения как можно больше ситхов.

– А у нас здесь хреновато, Глойд.

– Тогда ты захочешь выслушать меня, – прохрипел громадный хаук. – Полагаю, выбор у нас невелик. Всего три варианта. Находим что-нибудь, что летает, и вывозим наших людей с этой скалы. Или ищем себе укрытие и ждем, пока они тут все друг друга не попереубивают.

– А третий?

Расписная кожа на лице Глойда пошла морщинами от смеха:

– Извини, третьего варианта не существует! Просто я подумал, ты приободришься, если я назову число три.

– Ненавижу тебя.

– Я просто млею. Когда-нибудь и из тебя выйдет первоклассный Ситх.

Корсин был знаком с Глойдом со времен своего первого капитанства. Хаук представлял собой тот тип вахтенного офицера, которого мечтает заполучить каждый капитан: его занимала работа, а не болтовня. Глойд был слишком умен, чтобы подставлять свою шею под неприятности. Хотя, может ему просто слишком нравилось разносить кого–либо на куски, чтобы так легко оставить свою боевую тактическую станцию.

Вообще-то сейчас, когда эта самая станция находилась примерно в километре вверх по вертикали от них, Корсин понятия не имел, насколько полезен может быть его старый товарищ. Но и без этого Глойд держал мертвой хваткой большую часть команды. Пока они вместе, их не одолеть никому.

А вот попытка действовать в одиночку в любом случае ни к чему хорошему не приведет.

Корсин бросил косой взгляд на толпу.

Равилан уже присоединился к остальным, стараясь держаться ближе к Деворе, Сиелах и паре младших офицеров. Деворе почувствовал взгляд старшего брата и отвел глаза. Сиелах, напротив, беззастенчиво вернула ему прямой взгляд. С языка Корсина непроизвольно сорвалось крепкое словцо.

– Глойд, мы же здесь подыхаем. Не понимаю я их.

– Да нет, прекрасно понимаешь – сказал Глойд – Знаешь, как говорится: как беспокоиться о реальности, так это мы. Как о будущем, так все остальные.

Хаук выдернул из грунта чешуйчатый корень и стал его обнюхивать.

– Проблема в том, что единственная реальность этого места – будущее. Если ты хочешь сплотить их, ты должен показать им, что за там, за гребнем. Нет времени бороться за их души. Все очень просто: ты указываешь путь; каждый, кто не подчинился...

– ...будет сброшен со скалы? – подхватил Корсин. Это точно был не его стиль. Глойд вернул улыбку и смачно запустил зубы в корень. Смешно гримасничая, старший артиллерист как бы извинялся за свое поведение. Стесняться не приходилось, – иначе им в любом случае не выжить на этой земле.

Оглядываясь на плотную толпу, Корсин понял, что его глаза ищут тающий завиток дыма высоко над ними в скалах.

Высоко над ними. Глойд прав. Есть только одно правильное решение.

* * *

Носильщики расстались с жизнью в пути. Небо только начинало сереть, когда Корсин отправился в дорогу с тремя из них – самыми здоровыми из массаси, навьюченными уцелевшими баллонами с воздухом. Воздуха хватило ненадолго, как, впрочем, и массаси. Что бы ни было столь враждебно их анатомии в воздухе этой планеты, оно с легкостью убивало как на горе, так и под горой.

Может, это и к лучшему, думал Корсин, оставляя алые тела там, где они рухнули на камни. Он не мог контролировать массаси. Они были понятливыми и послушными воинами, но ими управляла Сила, не слова. Хороший ситхский капитан должен равно владеть и кнутом и пряником, но Корсин всегда делал ставку на убеждение. Это весьма способствовало его успешной карьере.

Однако здесь, под горой, слова не работали. Дела шли все хуже и хуже. Ситуация и так была достаточно критической. Ночи оказались ледяными, – воздух здесь был гораздо холодней, чем можно было ожидать при морском типе климата. Некоторые из тяжелораненых не смогли перенести ночь, – то ли из-за действия холода, то ли отсутствия медицинской помощи.

Затем, какая-то здоровенная тварь, которую Глойд описал, как шестиногое млекопитающее, наполовину высунулась из своей норы и разорвала на части одного из раненых. Пятеро измученных часовых с трудом свалили зверя. Одна из горных специалистов из команды Деворе поджарила кусок мяса зверюги на костре и попробовала. Ее некоторое время рвало кровью, а потом она умерла, не приходя в сознание. Счастье, что он спал и не видел всего этого.

Сколь бы отрадно не было знать, что на планете есть жизнь, история со зверем поставила точку. Экипаж «Знамения» был не настолько многочисленен, чтобы терять людей выясняя, что безопасно, и что нет. Надо было отправляться домой, безотносительно того, в каком состоянии находился корабль.