Затемнение в Грэтли - [25]

— Значит, это не та, — сказал я. — А между тем ваша акробатка похожа немного на моего канадского приятеля. Кстати, трюки ее хороши…

— Безусловно, интересный номер, — подтвердил Гэс, а остальные трое обменялись многозначительными взглядами. — Талантливо и подано мастерски. Но… очень странная особа… очень странная!

— Странная? Да она форменная психопатка! — воскликнула Дот. — Она до смерти напугала двух наших хористок, когда они в Сандерленде случайно зашли в ее уборную.

— Я это давно говорила, — вмешалась миссис Джимбл, у которой, видимо, был довольно однообразный репертуар. — Говорила я, Гэс, или нет? Я с самого начала предсказывала, что от нее в труппе будут одни неприятности, потому что она дурная женщина. Я имею в виду не пьянство и не мужчин… этого за нею не водится…

— Ну, насчет мужчин я не так уверен, как вы, — заметил Ларри. — Впрочем, если она их и любит, так у нее странные вкусы, судя по тем мужчинам, которые ходят к ней.

— Не мужчин она любит, — возразила Дот решительно. — Спросите-ка у Розы и Филлис, они вам кое-что расскажут…

— Хватит! — остановил ее Гэс. — Мистер Робинсон может бог знает что подумать о нашей труппе. Нет, Фифин просто особа с большими странностями. А когда я говорю «со странностями», так я имею в виду именно это, и больше ничего: за сорок лет, что я разъезжаю с труппой, я перевидал немало всяких людей. Во-первых, Фифин ни с кем не дружит. Вы можете работать с нею месяц и не обменяться десятью словами, — она заговорит только в том случае, если ей покажется, что с ее кольцами или подпорками что-нибудь неладно.

— Может быть, это оттого, что она не очень хорошо говорит по-английски? — предположил я.

— Ох, уж эти мне иностранки! — возмущенно воскликнула миссис Джимбл. — Не стала бы я принимать их в труппу. Ни за что на свете. Грязнухи!

— Простите! — остановил ее Ларри. — Фифин вовсе не грязнуха.

— Если не тело, так душа у нее грязная, — отрезала миссис Джимбл.

— Ты сама не знаешь, что городишь, мать, — благодушно заметил Гэс, шлепнув ее по могучей ляжке. — Теперь помолчи и дай мне сказать. Английский язык у Фифин хромает, это верно, но я знаю людей, которые говорят по-английски гораздо хуже, а трещат так, что голова раскалывается. Нет, просто она какая-то недружелюбная. Она не хочет стать в труппе своим человеком. Да и работой, кажется, не так уж интересуется. Вы понимаете, мистер Робинсон, я особенно не могу жаловаться, потому что она всегда имеет большой успех. Вы сами видели вчера. Но могла бы иметь гораздо больший, если б захотела.

— Как так? — спросил я и, смею вас уверить, спросил не просто из вежливости.

— Вы видели ее номер. Она заставляет зрителей считать петли и обороты. Что ж, это хороший прием, так же как заставлять публику петь хором. Но я вот что приметил: сегодня она какой-нибудь трюк на трапеции делает только четыре-пять раз, а завтра тот же самый трюк с легкостью повторяет пятнадцать, восемнадцать, двадцать раз. А если так — почему не делать этого каждый вечер? Вы меня понимаете, мистер Робинсон?

Я ответил с полной серьезностью, что понимаю.

Тут нас удивила Дот.

— А я знаю, почему она каждый вечер меняет число петель, — начала она.

— Вовсе не каждый вечер, — перебил ее Ларри. — Иногда счет бывает одинаковый несколько вечеров подряд. Я сам считал.

— Наверное, больше пялился на ее жирные ноги. — Дот злобно посмотрела на него. — Она меняет число из суеверия — сама говорила как-то мне и Филлис. Она страшно суеверна. Сидит в своей уборной и гадает себе на картах. А нам гадать не хочет. Вообще она, по-моему, психопатка. И хватит о ней!

— Вот еще новости! — Миссис Джимбл строго посмотрела на дочь. — Тебе неинтересно, а другим, может быть, интересно!

— Какие же мужчины ходят к ней? — спросил я.

— Я заметил только двух-трех, — сказал Гэс. — Так, обыкновенные люди. Немолодые, насколько мне помнится.

— Ничего особенного, — снова вмешался Ларри, который на сцене был прескверным комиком, зато в жизни оказался очень наблюдательным молодым человеком. — Они совсем не похожи на так называемых поклонников. Я встречал ее несколько раз в пабах и кафе с какими-то типами, они толковали о чем-то, но за руки не держались, не любезничали…

— Не у всех такие привычки, как у тебя, — заметила Дот. Она, видимо, была из тех жен, которые считают своим долгом при посторонних каждые пять минут одергивать мужа.

— Ты отлично понимаешь, что я хотел сказать, — сердито возразил Ларри. — Просто они вели себя не как любовники. Похоже, что они приходили туда по делу. А какие у них дела — один бог знает.

Миссис Джимбл вдруг начала зевать во весь рот. Я допил пиво и встал.

— Ну, очень вам благодарен. Все это очень интересно. Еще раз спасибо за вчерашнее представление, мистер Джимбл! — Я пожал всем руки.

— Я вас провожу, — сказал Ларри. Когда мы вышли в прихожую, он закрыл за собой дверь и спросил тихо:

— Вы сыщик?

— Господи помилуй! Конечно, нет. С чего вы взяли?

— Ладно, я и не ждал другого ответа. Но я догадался, что вы не зря расспрашивали про Фифин. И на вашем месте я бы постарался разузнать о ней побольше. Если я могу вам чем-нибудь помочь, дайте знать. В прошлом году меня освободили от военной службы, а я взял да и женился на Дот. Вот и попал в труппу. Дело это мне не больно нравится, и я знаю, что ни черта не стою. Но не думайте, что я дурак.