Затаившийся - [14]

Хруст ракушек под ногами Терезы Дибли вырывает меня из моих размышлений. На ее лице отпечатались долгие годы разочарований и солнечного света.

– Мой внук нашел в лодке, – говорит она, протягивая мои очки.

– Слава богу, – говорю я, надевая их. Мир резко становится отчетливее: лица, мрачная атмосфера – все вокруг.

– Кларк – хороший мальчик, – говорит Тереза, указывая на раскачивающегося на канате подростка. Он долговяз, и его волосы на северо-западном солнце неизбежно выгорят почти что до белого.

– Я могу чем-нибудь вам помочь? – спрашивает она.

У нее добрые глаза. Она – единственная, кто был добр ко мне с тех пор, как Софи пропала.

Я качаю головой: «Нет. Я просто не знаю, что делать. Искать ее? Или остаться здесь на случай, если она вернется?».

Глупый вопрос. Она не вернется.

– Вы ели что-нибудь? – спрашивает она.

Я снова качаю головой: «Я не голоден».

– Понимаю. Но вам надо поесть. Мы собираемся приготовить бургеры на гриле. И, может, немного устриц.

Я благодарю ее:

– Думаю, мне просто стоит прилечь.

Она печально улыбается:

– Держитесь, Адам. Дайте знать, если передумаете. Хорошо?

– Договорились, – отвечаю я.

10 Кристен

Белую простыню покрывают красные пятна. Сначала я думаю, что забыла в постели открытую помаду. Черт. Но потом я приглядываюсь, и пятна вызывают во мне тревогу. Я дотрагиваюсь до них и зову мужа.

Коннор входит в спальню; на поясе у него повязано полотенце, хотя он уже довольно давно вышел из душа. Все это время он лежал на диване и тихо постанывал.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Он прижимает ладонь ко лбу.

– В голове как будто отбойным молотком тарахтят, – говорит он, снимая полотенце и доставая из белого лакированного комода одежду. – Но в целом да. В порядке.

Я рассматриваю его, а потом он вслед за мной переводит взгляд на красные пятна на простыне.

– У тебя идет кровь?

Он мотает головой:

– Да нет. Может, немного. Порезался на работе.

Я пересекаю комнату и рассматриваю порез у него на пальце.

– Многовато крови для такой царапины, – замечаю я.

– Что тут скажешь? – говорит Коннор, натягивая боксеры. – Я много пью и обильно кровоточу.

Я боюсь, что он решит исполнить песню на эту тему. Он это любит. Обычно я не возражаю. Просто сейчас я измотана. Работа. Наш брак. Наши планы завести ребенка. Проблемы наслаиваются одна на другую, и напускная веселость ничуть не помогает. Даже наоборот: попытки Коннора меня подбодрить зачастую имеют противоположный эффект. Дело во мне. Не в нем. Я просто не могу перестать думать обо всем, что нужно сделать. Так уж я устроена. Всегда вовремя. Всегда готова. Меня не переделать. Не стоит и пытаться.

Ночь я провела на сером раскладном диване. Коннор был слишком пьян, чтобы делить с ним постель. Конечно, я надеялась провести первую ночь здесь совсем иначе. Мы вот уже больше четырех лет пытаемся завести ребенка. Чего мы только ни предпринимали! Кломифен. Фолиевая кислота. Пищевые добавки для поддержания качества яйцеклеток. Мы измеряли базальную температуру тела. Собрали и заморозили мои яйцеклетки. Мы регулярно криоконсервируем сперму Коннора, чтобы во время обеденного перерыва на работе я могла достать шприц и предпринять еще одну попытку. Да, на работе. Я запираюсь в комнате отдыха и делаю свое дело. Меня это не смущает. Ничуть. Я привыкла делать то, что нужно. Встреча в девять. Заседание в час. Попытка оплодотворения в три. В шесть тридцать дорога домой с плотно сжатыми ногами.

Я знаю, что у Коннора болит голова, но он никогда меня не подводит. На него можно положиться. Отчасти именно поэтому наш странный асимметричный брак и продлился так долго. Хотя я думала, что он будет не просто официантом. Я вышла за него не ради денег, но надеялась, что он сможет найти работу получше. Я пыталась помочь. Даже ходатайствовала насчет той судимости в Калифорнии. В конце концов он ведь был молод и глуп. Но не настолько молод. Закон неумолим: судимость не исчезает только потому, что так хочется жене осужденного.

Я чувствую себя слегка заторможенной. Поездка с пьяным мужем далась мне нелегко, и я выпила одну или две таблетки снотворного, перед тем как отправить Коннора в постель и разложить диван. Но у меня есть дела. Мне тридцать девять, и время на исходе. Как и многие женщины моего поколения, я решила подождать. Я хотела устроить свою жизнь и карьеру, прежде чем стать матерью. Как же несправедливо, что мужчины с этим не сталкиваются. Биология несправедлива. Репродуктивная функция несправедлива. Один из моих коллег – мужчина под шестьдесят с молоденькой женой и двухлетним ребенком. Мне бы хотелось порадоваться за него. Он хороший человек. Но тяжело радоваться тому, что так легко дается другим и ускользает от тебя.

Выпуклость под боксерами моего мужа растет. Я гляжу на нее с одобрением. Более того, будто не могу поверить собственным глазам. Коннору это нравится. Всем мужчинам это нравится. Хотя никакого чуда здесь нет. Я вижу лишь солдата, вставшего по стойке смирно, готового водрузить флаг своей страны.

Печальная истина состоит в том, что секс превратился для нас в рутину. Не столько выражение любви, сколько расчет. Мы спим вместе потому, что я хочу ребенка. Это желание не терпит ни минуты промедления.