Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна - [30]

– Загнать женщин и детей за врата? Не зря за столом твой брат назвал тебя сумасшедшей. Такое ощущение, что тебе внушили одну фразу… нет, несколько фраз, и ты, как заведенная, повторяешь их снова и снова. Тебе сказать могли все что угодно! На словах теории строить глупо. Когда мы познакомились, до твоего исчезновения в пустыне, мне показалось, что ты толковая дама. Ты была недоверчива. И я вот стою и гадаю, как же ты так легко согласилась делать грязное дело за того колдуна. Магия, не иначе. Что бы ты ни говорила, как бы ни оправдывала наши действия, но это ПОДЛАЯ игра. Врата в графстве. У них и без тебя война. Они тебя встретили с распростертыми объятиями, а ты, как змея, забираешься сюда и плетешь интриги. Я, быть может, и вор, но я краду вещи, а не души.

– А я не запираю целый народ в пустоту на тысячу лет, – прошептала Лундес. – Они что, боги? Неужели ты не понимаешь, что тут что-то не так? Всему миру стерли память.

– Значит, было что скрывать, – парировал Трифон. – Кто ты такая? Кто такая, чтобы считать себя готовой вмешиваться в подобного рода конфликты? Что ты…

– Не советую тебе так говорить со мной…

– Нет, ответь, ответь, что ты понимаешь в происходящем?

– Я знаю, Трифон, что все вокруг по какой-то причине оглохли и ослепли. Кому-то очень нужно было, чтобы это случилось. Думаю, что стражам. В древности они сделали нечто странное, избавились от огромной империи, стерли ее отовсюду, очень старались. Не пощадили никого, ни женщин, ни детей, ни стариков. Фавластас говорил о науке, об ученых. Он и сам ученый. Рассказывал мне удивительные вещи. Трифон, пожалуйста, послушай меня. Стражи тех времен были убийцами, и раз смогли тягаться с умами изобретателей, то, видать, не уступали им в хитрости. Но что-то они все же не просчитали. Непоколебимцам удалось найти лазейку. Думаю, они многим пожертвовали, чтобы кто-нибудь когда-нибудь узнал об их существовании и о том, что совершили когда-то стражи. Я видела город, видела такие странности и такое, от чего пробирает до костей, понимаешь? То, о чем говорил Фавластас, – реально. Он не призрак. В этом дело. Нельзя просто отвернуться и убедить себя, что ничего не происходит. Это уже ничего не изменит. Все, что мы можем, это выбрать сторону.

      Трифон какое-то время молчал. Сказанное Лундес заставило его задуматься.

– Так он еще и изобретатель, этот император? – спросил он наконец.

– Да. И он сказал, что его империя достигла огромных высот в познании мира в те времена. И потом Рифус подтвердил, что Непоколебимый действительно существовал тысячу лет назад. Скажи, разве не стоят внимания и уважения слова живого императора, империя которого странным образом сгинула так давно?

– Лундес, я никогда не сомневался, что он стоит внимания, но стоит ли доверия? – Мглистый качнул головой. – Мир вот уже тысячу лет как-то обходится без этой империи, отлично развивается и без их открытий. Кто знает, может эти изобретатели копнули «запретные знания». Я считаю, что если империю стерли, значит, это было необходимо. В любом случае потомки не несут ответственности за поступки предков.

– Нет, Трифон, – возразила принцесса, уверенно глядя в его глаза. – Несут. Каждую секунду, не позволяя вратам открыться. Если все забыли, это не значит, что это верно. Фавластас молил меня о помощи…

– Значит, уже молил? – недоверчиво уточнил Трифон. – Раньше ты не упоминала о мольбе…

      Лундес какое-то время холодно смотрела на него, а затем тихо сказала:

– Я говорила ему, что таких, как ты, чужие жизни не волнуют и глупо брать тебя в наше дело. Говорила, что вас – мглистых – не интересует ничего, кроме самих себя. И сейчас тебя волнуют не эти люди, – она указала взглядом на замок, – не эти земли. Ты просто боишься за свою жизнь. В палатке, когда ты предложил всем разобраться с тайной и призраком, тебя отослали, и ты кричал, что все вокруг трусы. Я сказала тебе тогда, что не все трусы. Я не такая. Мне не страшно узнать, что за вратами. Узнать правду. Заметь, никто еще ничего не открывал, а в пустыне уже появляются странные города и границы. С нами или без нас, Фавластас все равно будет пытаться. Так вот что я тебе скажу. Если ты такой же, как и другие охотники, а ты назвал других трусами, то – делай что хочешь, уходи. Я позволяю тебе уйти и обещаю, что не выдам тебя брату. Иди и кради дальше склянки и деревянные мечи. Но если ты не трус, так держи слово и помогай мне. Дал обещание, мглистый, исполняй.

      Он выдержал минутную паузу, а затем медленно кивнул:

– Я понял.

– Так кто же ты? Трус или нет?

– Я останусь. Ты довольна?

– Это ты должен быть доволен, что умеешь не нарушать свои клятвы, а то чего бы ты стоил тогда?

– Мой тебе совет, Лундес. Если ты действительно хочешь говорить с Фредриком Гаусом, то тебе следует подготовить особую речь. Обдумывай каждое слово, потому что лично я не представляю, как нужно преподать все это верховному стражу, чтобы он поверил в твою правду, а не в правду своих предков. И лучше не говори ему, что видишь прошлое во снах или видениях.

– Я просто расскажу графу правду, – не моргнув глазом, сказала Лундес. – И если он действительно такой благородный, каким его все описывают, то он просто не знает о плененных женщинах и детях за вратами. Хорошего человека это известие не может оставить равнодушным. Он не останется в стороне, в любом случае.