Засуха - [47]

Барб повернулась к нему; на ее лице было написано отвращение:

— Этой парочке мы бы и пятидолларовую купюру за десятку не продали, а уж сговариваться с ними и вовсе не собираемся. Правда ведь, Джерри?

Ее муж потряс головой, но Фальк заподозрил, что у него были более реалистичные представления о состоянии рынка собственности в Кайверре.

— Тридцать лет мы не видали от них ничего хорошего, кроме плохого, — голос Барб постепенно повышался. — Соседи, называется! Ты знал, что Мэл по ночам, бывало, изгородь передвигал втихаря? Будто мы слишком тупы, чтобы заметить. Тащил все, что плохо лежит. И я знаю, это он сбил тогда собаку Люка, сколько бы он это ни отрицал. Ты помнишь?

Фальк кивнул. Люк очень любил ту собаку. Ему было четырнадцать, и он, не скрываясь, плакал у тогда дороги, держа на руках обмякшее тельце.

— А когда он был помоложе, дом у него вечно был полон молодых отморозков из города, в любое время дня и ночи, помнишь, Джерри? Пили и разъезжали повсюду, грохоча, на своих пикапах. И еще музыку делали погромче, а ведь знали, что нам с утра вставать в самую рань, иначе на ферме никак.

— С тех пор много воды утекло, дорогая, — сказал Джерри, и Барб повернулась к нему.

— Ты что, его защищаешь?

— Нет, Господи, нет. Просто говорю как есть. На большие пакости он давно уже не способен, верно? Ты это знаешь.

Фальк подумал о том странном разговоре, который состоялся у них с Диконом в пабе.

— Такое ощущение, что у него что-то вроде маразма.

Барб фыркнула.

— Так это у них теперь называется? По мне, так это «зря прожитая жизнь бьет по голове злобного старого пропойцу».

Она отпила из кружки еще глоток и опять кинула взгляд в сторону фермы Дикона. Когда она заговорила вновь, в ее голосе звучала грусть.

— Кого мне было жаль, так это Элли. Мы-то, по крайней мере, могли захлопнуть дверь у него перед носом, а бедняжке приходилось с ним жить. Думаю, он любил ее на свой лад, но какой же он все-таки был злой. Помнишь верхнее поле, Джерри?

— Мы так и не смогли доказать, что это он.

— Нет, но так оно и было. Кто еще, кроме него? — Барб повернулась к Фальку. — Это было, когда вам, ребятам, было лет по одиннадцать, вскоре после того, как мама Элли сбежала — и я ее не виню, нет. Бедная девчушка была тогда в ужасном состоянии, помнишь, Джерри? Худенькая такая стала, не ела как следует. И взгляд такой. Будто настал конец света. В конце концов я пошла к ним, сказать Мэлу, что с ней не все в порядке и ему нужно что-то с этим делать, пока она не заболела от всего этого беспокойства.

— И что он сказал?

— Ну, стоило мне открыть рот, как он указал мне на дверь, чего, наверное, и следовало ожидать. Но неделю спустя наше верхнее поле погибло. Вот так, сразу, а еще накануне — ни малейших признаков, что что-то не так. Мы провели тесты, и оказалось, что кислотность почвы совершенно неправильная.

Джерри вздохнул.

— Да, такое иногда случается…

— Но оно случится гораздо быстрее, если сосед подсыплет вам на поле химикатов, — сказала Барб. — В тот год мы потеряли тысячи. Еле удержались на плаву. И поле так никогда полностью и не восстановилось.

Фальк припомнил это поле, припомнил и напряженные разговоры, которые велись в тот год за столом у Хэдлеров.

— Почему ему всегда все сходит с рук? — спросил он.

— Не было никаких доказательств, что это он, — вновь начал Джерри. — Но…

Он поднял руку, когда Барб открыла рот, чтобы его прервать.

— Но ты знаешь, как тут обстоят дела, дружище. От здешних нелегко добиться, чтобы они встали и начали раскачивать лодку. Так было тогда, да и теперь то же самое. Мы все нужны друг другу, чтобы выжить. Мэл Дикон вел дела со многими из нас, и все мы вели дела с ним. И он всегда был готов тебя уважить, забыть небольшой должок, так что все больше народу начинало от него зависеть. И если вдруг кто не поладил с Диконом, это не только с ним ты переставал ладить. Вести дела, да и просто выпить спокойно кружечку пива в твоем родном городе вдруг становится непросто. А жизнь тут и так нелегкая.

Барб не сводила с него взгляда.

— Девчушка была настолько несчастной, что пошла и утопилась, Джерри. — Она собрала пустые кружки, глухо стукнувшие друг о друга. — Да пошли они, дела; и пиво туда же. Нам всем надо было сделать больше. Я пошла. Увидимся в доме. Там еще тысяча дел ждут, когда ты будешь готов.

Она повернулась и быстро пошла к дому, вытирая лицо рукавом.

— Она права, — сказал Джерри, наблюдая за тем, как она уходит. — Что бы там ни случилось, Элли заслуживала гораздо лучшего.

Он повернулся к Фальку, и глаза его были пусты, будто за последние пару недель он израсходовал весь запас эмоций, отпущенных ему на целую жизнь.

— Спасибо, что задержался. Мы слышали, ты расспрашиваешь людей о Люке.

— Только начал.

— Можно спросить, что ты думаешь? Это Люк убил Карен и Билли?

— Я думаю, — осторожно ответил Фальк. — Есть вероятность, что он этого не делал.

— Господи, ты уверен?

— Нет. Я сказал, есть такая вероятность.

— Но ты думаешь, что здесь мог быть замешан кто-то еще.

— Может быть, да.

— Это как-то связано с тем, что случилось с Элли?

— Честно, я не знаю, Джерри.

— Но может быть?

— Может быть.