Застывшее эхо - [32]

И… И при чем тут цивилизация? Если в одном доме живут поэт, художник, ученый, инженер, адвокат и лавочник, есть ли хоть малейшие основания приписывать адвокату и лавочнику гениальные поэмы и картины, великие изобретения и открытия? Их рождают совершенно иные грезы, чем те, которыми живут блюстители порядка и труженики прилавка. Если бы я тяготел к широковещательным декларациям, я бы сказал, что в Германии западная цивилизация уничтожила западную культуру. Гибель прекрасных зданий и великих научных школ – это потеря не Германии, это потеря человечества.

А что до ужасов, которые она натворила, – стоит ли обитателям общего сумасшедшего дома гордиться тем, что их психозы протекали в менее острой форме или у них не хватило сил разорвать смирительную рубашку? Те же кошмарные бомбардировки, перемоловшие в пыль Дрезден и Мюнхен, – разве они не были психотическими? Или интернирование японцев в Америке? Я не ханжа, я никого не осуждаю – я сам таков. Никому из нас не следует воображать о себе слишком много: даже легкая, но затянувшаяся тревога за свою безопасность способна превратить в психотиков миллионы людей. Надо знать этот медицинский факт и помнить, что нет ничего страшнее страха. И что одним психотикам не следует судить других только на том основании, что их обострение случилось на полчаса раньше или случится минутой позже.

Однако незачем и забывать, что, хотя на военный психоз 1914–1918 годов ужаснее всех отреагировали побежденные – Россия и Германия, но создавали-то его все вместе, и чистые, и нечистые. Закрывать на это глаза незачем, нам за это не заплатят.

Кстати сказать, в том же чудесном, чистеньком, приветливом Кведлинбурге меня среди ночи разбудил хоровой вопль, а потом загремело: «Дойчланд, Дойчланд юбер аллее!» – Германия выиграла какой-то судьбоносный футбольный матч. «Ага! – подумал я. – И в тебе, душенька, не молчит разбойничья кровь!»

Радио «Голос цивилизации» когда-то слушали даже такие эстеты, кто считал чрезмерно пропагандистским «Голос Америки»: у «Голоса цивилизации» была и впрямь утонченная культурная программа. И потому на чужбине, наткнувшись на него в Интернете, я вслушивался в этот голос, словно в голос далекой утраченной отчизны, тем более что вещал он из мирной славянской страны. Мой соплеменник по отцу, чья фамилия в переводе с иврита означала приблизительно «уличный проповедник», с исключительной осведомленностью, в предельно достойном тоне излагал историю начала Первой мировой войны. В его рассказе было столько новых подробностей, что я заслушался. Проповедник вел к тому, к чему уже и без того склонялась моя покоренная солнечным германским гением душа: миру было бы лучше, если бы победили центральные державы. Черт его знает, может, и так, возможно, Европа, разделенная меж тремя могучими империями (капитуляция России была бы куда лучше полной гибели всерьез), оказалась бы и впрямь устойчивее версальской нарезки. Когда национальные грезы западных славян при мощной поддержке России взорвали европейскую часть Османской империи, сравнительно рациональным великим державам нужно было либо выдать каждой кучке романтиков по собственному государству, либо всем рациональным миром удерживать их в зоне националистического Чернобыля и ни в коем случае не пытаться использовать «бешеных» в собственных целях. Миром должны править сильные и рациональные, объединившись в священный союз против всякого иррационального безумия, как национального, так и религиозного, и трем уверенным в себе великанам было бы неизмеримо проще договариваться друг с другом, чем десяткам лилипутов, изнывающих от жажды реванша.

Однако, оказалось, проповедник говорит не о низкой безопасности, но о высокой цивилизованности. А цивилизованность, проникновенно вещал он, это уважение к человеческой личности, и в начале XX века Германия была тем же, чем для античного мира был Древний Рим. И сразу сердце за удила, соловьев камнями с ветки – меня еще в школе поразило, что во время восстания Спартака в Риме было вдвое больше рабов, чем римских граждан (кто-нибудь подсчитал, сколько рабов было у варваров?). Но самой большой мерзостью мне показались не просто убийства, но распятия пленных вдоль дороги от Рима до Капуи, что ли. Какими же тварями надо быть, чтобы сколачивать эти кресты (тысячи крестов!), прибивать к ним людей, оставлять их там именно что на невообразимые муки, а потом еще хвастаться и пировать?! Да и сами гладиаторские бои – как такое в голову могло прийти, – любоваться, как люди убивают друг друга?!

Я был еще юн и глуп, теперь-то я понимаю, что римляне действовали совершенно по-человечески: это же так по-людски – наслаждаться своим совокупным торжеством над какими-то недочеловеками. Но нам-то, отверженцам, ради чего кому-то подпевать! Пусть домовладельцы любые мерзости, которые творятся у них в доме, ответственно называют исторической необходимостью, а мы, бездомная шантрапа, можем себе позволить говорить все что хочется, называть мерзость мерзостью, гадость гадостью, зверство зверством и низость низостью – нам-то чего ради прислуживать тем, кто нам не служит и служить не собирается, даже если мы в них видим врагов нашего врага?