Застолье в застой - [54]

Элиту величали у нас по-разному, иногда называли аристократией, понимая этот термин как нечто духовное. Аристократами были странствующий философ Григорий Сковорода, потомок чернокожего слуги Александр Пушкин, недавний крепостной крестьянин Тарас Шевченко, незаконный помещичий сын Александр Герцен и представитель древнего рода граф Лев Толстой. Принадлежность к аристократии надлежало выстрадать и постоянно подтверждать своим чувством справедливости, желанием эту справедливость бесстрашно отстаивать. Поскольку никакими классовыми критериями здесь и не пахло, аристократов любого рода, бедных и богатых, духовных и потомственных, большевики расстреливали и гноили с остервенением людей, занимающихся самозащитой. Удалось: искоренили…

После Октября первые формулы новой элиты предложил Ленин, сообщивший, что, конечно же, у нас всем владеют рабочие и крестьяне, но они еще не готовы для управления государством, поэтому надо создать элитную группу революционеров-партийцев («дюжину талантливых лидеров», как он сказал) и путь эта группа занимается делом. Чуть позже, 3 марта 1937 года, покончив со старой интеллигенцией, дворянством и всеми прежними элитами, Сталин, уже объявленный «Лениным сегодня», уточнил, что новую элиту составят 3–4 тысячи коммунистов — это «высший командный состав», 30–40 тысяч — «офицерский состав», 100–150 тысяч — «унтер-офицерский состав». А остальные? Их можно попросту «взять за морды». Классовый и полицейский принципы в отборе новых элит соблюдался строжайше. Тогда же, в 30-х годах, родилась грустная шутка, что, если бы на пост директора советского физического института претендовали буржуазный спец Альберт Эйнштейн и братишка с Балтфлота Ваня Хрюшкин, предпочтение бы отдали Ване…

Великий художник-реалист Илья Репин давно и с огромным уважением писал картины из жизни трудно работающих людей, сочувствовал им и, как своих «Бурлаков», делал таких людей объектами общественного внимания. Но репинское уважение к реальности не простиралось достаточно далеко, чтобы согласиться с новой властью, объявившей, что отныне общественные низы станут новой элитой и они-то теперь будут править пролетарским государством. Репин не верил этому до тех пор, пока к нему несколько раз подряд безнаказанно не ворвались пьяные мародеры. После этого художник предпочел покинуть страну. Композитор Сергей Рахманинов эмигрировал вскоре после того, как в процессе борьбы за социальную справедливость его дом ограбили дочиста, а любимое фортепьяно вытолкнули с верхнего этажа на улицу, чтобы послушать, как оно брякнет. Народный артист Шаляпин поглядел-поглядел на все это и тоже уехал. Скульптор Александр Архипенко из принципа взял себе украинский паспорт образца 1919 года и уплыл с ним подальше, за океан, тем более что обладателей таких паспортов в Киеве уже расстреливали. Перечислять дальше?

Неподалеку от Нью-Йорка я несколько раз посещал кладбища, где покоятся люди, которые вынуждены были бежать из Украины. На одном из них похоронен Архипенко. Под Парижем есть знаменитое мемориальное кладбище, где среди сотен великих россиян похоронены писатель Иван Бунин, художник Константин Коровин, танцовщик Сергей Лифарь… Прах балерины Анны Павловой покоится в Лондоне, композитора Игоря Стравинского — в Венеции. Перечислять дальше? Национальные элиты были расстреляны или вышвырнуты из государства большевиков. Бывший харьковчанин В. Горовиц стал за океаном известнейшим пианистом планеты, бывший одессит Я. Хейфиц возглавил реестры лучших скрипачей, В. Зворыкин изобрел в Америке телевизор, В. Леонтьев стал там же нобелевским лауреатом по экономике, выпускник киевской политехники И. Сикорский в эмиграции построил свои знаменитые вертолеты. Как такие люди, цвет нации, были нужны все эти годы ограбленной и обезглавленной стране!

…В конце 30-х годов уже взрастили молодежь, фортепьянами не увлекавшуюся, получившую в идолы Павок Корчагиных и Павликов Морозовых, не знающих сомнений знаменосцев новой морали, которые ни во что не ставили ни свои собственные жизни, ни жизни других людей. Молодых обучили ходить строем и внушили, что, по формуле новой власти, все мы «винтики», которые вполне заменяемы в любой конструкции. «Единица — вздор, единица — ноль!» — восклицал «лучший, талантливейший» поэт Владимир Маяковский незадолго до того, как он покончил с собой.

В процессе сортировки от молодежи, не вписывавшейся в систему, научились избавляться радикально; с 8 апреля 1935 года смертную казнь распространили на детей с 12 лет. Ничего нового: молодежь во всех тоталитарных обществах возглавляет кампании отказа от прежних ценностей и ее затем гонят под пули, на стройки, в топки разные Ленины-Сталины, Мао, Гитлеры и Пол Поты.

До 30-х годов общество сортировали, не допуская «лишенцев», то есть членов семей бывшей элиты, к учебе (только с 1935 года им разрешили учиться в школе) или к занятию государственных должностей. Прежняя элита выжигалась, что называется, каленым железом. К тому времени мы уже были изолированы от всего мира, не участвуя ни в каких международных конгрессах и соревнованиях кроме тех, которые проводили сами, а в литературе, кино и на сцене утвердился образ придурочного интеллигента, беспомощного дурачка-гимназистика и победоносного пролетария, вроде Максима из популярной кинотрилогии, который разгоняет всех банкиров в меховых пальто и босиком, со счетами в правой руке, налаживает работу национализированного большевиками банка. Все это были агитационные картинки для развлечения пролетариев, потому что в 30-х годах уже начала полноправно утверждаться новая элита, которую позже нарекут номенклатурой. Босиком номенклатурщики не ходили, а меховые пальто заимствовали без отдачи у тех самых «осколков прошлого». Супруга Калинина взяла для себя соболью шубу расстрелянной императрицы, а супруга Молотова выписала из Госхрана венчальную корону Екатерины II для подарка супруге американского посла. Сам Ленин занял имение великого князя Сергея Александровича в деревне Горки, где ему в 1924 году (юбилей!) предстояло помереть