Застенец - [42]

Досматривать мне это кино не хотелось. Поэтому я вскочил на ноги и рванул прочь из переулка. Тело взрывалось острой болью на каждое движение, но жалеть себя времени не было. Я скрипел зубами и бежал. Прочь отсюда, навстречу широкой улице. Сейчас я закричу, позову на помощь.

Выскочив на мостовую, я почти завыл от досады. Обычно заполненная людьми улица была практически безлюдна. Только в метрах шестидесяти от меня удалялся извозчик на кривой телеге, да в одной из парадных мелькнула, скрываясь, кринолиновая юбка.

Мне нужно было бежать за извозчиком. Не потому, что надеялся его догнать – там находился мой дом. Вот только что меня ждет? Самарин был прав, мой дом не моя крепость. Ни защитного заклинания, ни родовой печати, ни оборонительной реликвии там нет. Бежать туда, попросту множить число жертв. Илларион, конечно, крепкий мужик, но против мага ему не сдюжить.

А вот с другой стороны, в обрамленным осенней желтизной сквере, слышались голоса. Много голосов. Там кричали, требовали, вопили от радости. И я понял, что именно там происходит. Миры были разные, менталитеты тоже, а игра одна. Там гоняли в футбол. Может, мага остановит наличие большого количества свидетелей? Ведь не будет же он калечить меня при всех?

Изо рта вырвался стон, но я все же затрусил в сторону сквера. Едва добежал до угла дома, как из переулка показался незнакомец. Он вскинул руку, но я уже скрылся за зданием.

Под ногами шуршала трава вперемешку с палой листвой, сердце норовило выскочить из груди, а сам я напоминал огородное пугало. Мундир испачкан в пыли мостовой, фуражка осталась в переулке, хорошо хоть, что кортик не забыл.

Голоса раздавались все ближе. И казались мне ангельскими.

– Куда ты бьешь, песья нога?!

– Да ты мне тоже не отдаешь, ирод.

– Не был бы пентюхом таким, отдавал бы.

– Ах ты!

От кулачного боя небольшую группу подростков спасло мое появление. Одного взгляда хватило, чтобы понять – передо мной простолюдины. Дети ломовых ванек, рабочих, трактирных людей и прочей обслуги. Одеты просто – рубахи, штаны до щиколоток, стоптанная обувка. Пара так и вовсе босиком. Это в сентябре-то.

Перед импровизированными воротами, в роли которых выступали деревья, стояли двое. Худой, как лист, высокий и рыжий парень с щербинкой между верхних зубов и толстый, но не менее высокий увалень, с лицом усеянным веснушками. Последний, видимо, и был пентюхом, чтобы это не значило.

Я согнулся, опершись руками на колени, и обернулся. Никого. Либо оторвался, либо незнакомец понял, что дальше меня лучше не преследовать. Фуф, можно выдохнуть.

– Благородие, случилось че? – спросил Щербатый.

– Нет, все нормально, – махнул рукой я. – Просто решил бегом заняться.

Рыжий кивнул, мол понятно. Но в его глазах я прочитал: «Какой только фигней эти аристократы не занимаются».

– А это вы здесь что, в футбол играете? – решил я сменить тему.

– Играем, – не без гордости взял в руки коричневый кожаный мяч Толстяк.

– А можно поглядеть?

– Гляди, благородие, чай не театр, платить не надо, – хмыкнул Щербатый. – От ворот разводи.

Забавно, еще минут пять назад меня пытались убить. Ладно, не убить, а серьезно покалечить. А я даже выжил, потому что создал два заклинания. Да еще каких. Одно из них вообще-то пятиранговое. Как, зачем, почему? Одни вопросы.

Теперь же я будто забыл обо всем. И все потому, что снова следил за тем, чем занимался всю жизнь. Футбол был отличным способом от дурного настроения. Когда выходишь на поле, существуешь только ты, мяч и чужие ворота.

Пацаны играли восемь на восемь. Да еще в каком-то чересчур варварском построении с одним защитником. Я вдруг запоздало понял, что в этом мире не было радио и телевидения. И футбол не стал главной спортивной религией для всех остальных. Соответственно, и не получил должного развития. Тут все просто, количество всегда переходит в качество. А если в стране всего несколько клубов, то откуда взяться Яшиным, Блохиным и Стрельцовым. Тоже касается и тактики. Интересно, они до сих пор катеначчо используют? Да блин, или его тоже не было и все играют по банальной пирамиде, когда крайние полузащитники то опускаются в оборону, то поднимаются в атаку?

На эти вопросы пацаны вряд ли могли мне ответить. Играли они в банальный дыр-дыр. Это когда вратари старались вынести подальше, а остальные пытались зацепиться за мяч. В пас почти никто не играл. Каждый старался обвести всю команду. И, конечно, ничего не получалось. К слову, играли ребята жестковато. И это без щитков. Вот в очередной раз один из них, носатый коротышка получил по ногам и хромая, отполз в сторону. На сегодня с ним все.

– Ребят, а можно с вами? Вместо него? – указал я на выбывшего.

Конечно, сейчас состояние было не самое идеальное. Будто у отбивной, которую забыли пожарить. Но я ничего не мог с собой поделать. Внутри невероятно зудело.

– Благородие, лучше не надо, – шмыгнул носом Толстяк. – А то тут так наваляют, что к папеньке побежишь жаловаться.

Остальные нестройно захихикали. Ну вот никакого уважения к дворянам, хоть крепостное право возвращай.

– У меня нет папеньки. Так что, возьмете или боитесь?

– Мы предупредили, – хмыкнул Щербатый. – Чтобы потом не жаловался.