Застава в огне - [49]

Клейменов вздохнул, опустив голову, словно не желая показывать, огорчен он или, наоборот, рад за Мансура.

— Как только он появится, не отпускай его от себя, капитан. Вместе дуйте на заставу, и пусть он не вылезает оттуда. Положение серьезное. Похоже, что охотятся именно на него. — Майор бросил быстрый взгляд на топтавшуюся в стороне Катерину. — Ладно, прощайтесь, не буду мешать.

Он повернулся, чтобы уйти, но Клейменов, собравшись с духом, остановил его:

— Товарищ майор, разрешите вопрос? Разве покушение не доказывает невиновность Аскерова?

— Нет, не доказывает. Никак не доказывает, — резко ответил Адамов. То ли он не хотел оправдания Мансура, то ли не терпел, когда несведущие люди лезли со своими предположениями.

Когда майор ушел, Клейменов вернулся к жене.

— Что там еще стряслось?

— С ним все нормально. У него, как у кота, семь жизней.

— Костя, я даже ничего не спросила, — растерянно произнесла Катерина.

— А и не надо! — с вызовом ответил муж. — По глазам вижу: «С ним все в порядке? Жив он или нет?..» Вот со мной не все в порядке. Я — не жив.

Клейменова буквально колотило от горечи, он с трудом сдерживался, чтобы не впасть в истерику. Рядом курили пилоты. Неподалеку остановились четверо военнослужащих с чемоданами и рюкзаками. Капитан машинально здоровался с ними, стараясь ничем не выдать свое состояние.

— Костя, прекрати, — певуче сказала Катерина. — Договорились же: спокойно прощаемся, отношений не выясняем.

— Не выясняем, хорошо, согласен. — Он взглянул ей в лицо. — Там Егору, в подарках, в моей старой кобуре, лежит письмо от меня. Так уж постарайся не потерять.

— Я могу знать, что ты написал сыну? Или это совершенно секретно?

— Не беспокойся — ничего плохого про тебя. Вообще ничего про тебя.

— Я скажу, чтобы он обязательно написал ответ.

— Это уж как сам. Надеюсь, скоро вся эта кутерьма утихнет, военная опасность закончится. Тогда получу перевод и приеду. Так и передай ему.

Пилот-балагур начал поторапливать пассажиров, с улыбкой покрикивая: «Веселей, веселей, господа! Производим посадочку, занимайте места согласно купленным билетам».

— Мне пора, — вздохнула Катерина.

— Подожди, Катя. Знаешь…

— Только не надо, Костя, не говори ничего. Подождем, подумаем, все само собой как-то сложится. Верю.

— Я не хочу «как-то», — с усилием выговорил Клейменов. — Это глупо звучит, но я… не хуже его. Может, не лучше, но и не хуже. Просто у меня жизнь не так сложилась.

Катерина нежно провела рукой по его щеке. Запоздалая попытка прикоснуться. То, чего он никак не хотел, — жалость захлестнула ее.

— Не надо, Катя, не надо, люди смотрят. Не сложилась жизнь. А тут он появился…

— Ты бы хоть раньше сказал о своих сомнениях. Хоть намекнул бы. Я ведь не могла догадаться. Не думала, что ты такой глупенький. — Катерина обняла мужа, и он, ни на кого не обращая внимания, припал к ней, обнял, прижал к себе и уткнулся лицом в ее волосы, чтобы окружающие не заметили слез. А она с надрывом шептала: — Глупыш мой, глупыш. Но и я глупая. Я давно видела — ты смеешься, шутишь, а глаза мертвые. Мне страшно было.

— Дождись меня. Просто дождись, и все.

Она уже и простила все, и сдалась, и во всем уступила. В объятиях друг друга им показалось, что все вернулось, что они опять навсегда вместе.

— Ты глупостей не натворишь, Костенька?

— Нет. Никому тебя не отдам.

— Поклянись, что не сделаешь глупостей. Ни себе, ни ему ничего не сделаешь…

Сказала и тут же поняла, что совершила ошибку. Клейменов отстранился от нее и посмотрел в беспокойное лицо. Ему не понравился такой настойчивый тон. Она знает, что говорит. Знает, за кого боится, за кого просит. Капитан похолодел от ненависти — к себе больше, чем к ней. Он уже возненавидел свое слюнтяйское признание, слезы.

Катерина еще удерживала руку на его плече.

— Убери руку, — отрывисто произнес он.

Ей показалось, что вот-вот муж разразится руганью, и она отдернула руку с его плеча. Его взгляд становился страшным. Катерина совершила ошибку, избежать которой было так трудно. Теперь уже ничем не поможешь, и все-таки она попыталась смягчить ситуацию:

— Что с тобой? Ты не понял меня.

— Господь не велел клясться, — сказал капитан, не глядя на жену. Он взял ее чемоданчик и сумку и понес к вертолету. Отдал пилоту, который погрузил их в глубь салона.

— Ты не понял меня, — повторила Катерина.

— Мягкой посадки, — ответил он. Она с помощью пилота забралась в салон вертолета. Оглянулась — муж удалялся быстрыми шагами. Она смотрела вслед, не решаясь его окликнуть.

Когда затрещал двигатель вертолета, Клейменов в растерянности остановился. Вся злая энергия сама по себе выходила из него. Он обхватил голову руками и с отчаянием шептал: «Что делать? Что делать?» Спрашивал и не находил ответа.

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, они впятером собрались на пустыре в окрестностях поселка. Шарипов привел своих сторонников — Хуршета и Амира. Вместе с Мансуром пришел и рвущийся в бой сержант Самоделко. Назар темпераментно и многословно изложил свой план освобождения дочери. Суть его заключалась в простом нападении на дом, которое он громко именовал штурмом. Финал операции, по его словам, выглядел так: