Засранец - [7]

Не передать то покалывание в кончиках пальцев, когда камера крупным планом показывала, как его губы… те самые губы, что поцеловали меня в беседке за яблоневым садом, как те самые губы мягко, чувственно обнимали соски на ее аккуратной груди. Как эти же самые губы обжигали ее кожу, как они гуляли по стройному, обнаженному телу той самой актрисы. Не передать то ощущение, когда его сильные руки сжимали ее…

Ее…

Ему действительно удалась эта сложная роль. И до этого мой брат был кумиром всех девушек в стране. Но после выхода первой части нашумевшей трилогии на экраны – я поняла, что окончательно потеряла надежду когда-нибудь, даже во сне… Повторить то волшебное мгновение в беседке.

Боже, как же я ненавижу его за эти ощущения в моем теле. Ненавижу за всю ту дрожь, что он каждый раз вызывает во мне. Ненавижу за все! И в первую очередь, за то, что он мой двоюродный брат!

После выхода фильма, после того, как я покинула кинотеатр и отправилась пешком домой, не разбирая дороги, плелась несколько часов. После своего возвращения я прочла все три части романа. И окончательно потеряла сон. Потому что… Мне так казалось… Что он, будто бы написан про нас. Перечитывая по сто раз все сцены, когда герои были вместе, я как будто бы видела не Севера с Леной, я видела и ощущала себя и Юджина. Провела бесконечные часы в своей спальне, обнимала подушку и проклинала его и свою судьбу. Ну, за что мне это?!!

– Спасибо, Светлана, – услышала его вежливый ответ своей мамочке. – Я тоже рад видеть вас обеих с Мишель!

– Мишель? – фыркнула мама, а я не подняла на них глаза. Потому что мое лицо все еще горело, и я в который раз отругала себя за то, что именно сегодня заплела эту чертову косу! – Ах, да, – как будто вспомнив о какой-то неприятности, ответила мамочка, – да, это действительно хорошо! Кстати, – мгновенно переключилась она на более приятную тему, которая не могла ее посрамить так, как собственная дочь, – дорогой и вы, Аскольд Александрович, познакомьтесь с моим добрым другом, Андреасом Василиадисом. Андреас – грек, наследник оливковой империи своих родителей, что производит и поставляет оливковое масло в лучшие магазины по всему миру уже больше тридцати лет! Фактически, завод был основан сразу после рождения Андреаса, – мама выдержала многозначительную паузу, однозначно предназначенную ее сестре, и добавила обязательное уточнение, – Андреасу всего тридцать пять лет.

Наивно полагая, что никто больше не обратит на меня внимания, посмотрела, наконец, на них, чтобы увидеть маминого «друга». И сразу же наткнулась на Его жесткий взгляд! Они говорили об Андреасе, мужчина со всеми здоровался, а мой брат уперто смотрел только на меня! Ч-черт!!!

И этот взгляд был совсем таким, как у его героя Севера, в Том Самом фильме. Тяжелый. Глубокий. И совсем непонятный для меня. И огромное спасибо греку, что сразу после того, как пожал руку моему дедушке, мамин друг обогнул стол и приблизился ко мне, для того, чтобы познакомится.

– Мишель? От-чень приятно, – произнес он на достаточно чистом русском и поцеловал мою руку.

– Мне тоже очень приятно, – еле выдавила из себя и изо всех сил постаралась непринужденно улыбнуться. Молодой мужчина оказался красавцем, не хуже моего двоюродного брата. И высокий, и жгучий брюнет, с огромными, черными глазами. Его тоже можно смело в сериалах снимать.

После этого знакомства, нам наконец-то принесли шампанское. Я, наплевав на общественное мнение, практически залпом осушила первый бокал и сразу же попросила деда наполнить его повторно. Он не отказал. И даже сам поддержал меня. Сегодня, похоже, мы оба на нервах. Меня бесит засранец, а Аскольд переживает из-за бабушки, которую сам же зачем-то усадил во главе стола, прямо напротив себя. Так и получилось, что мы оба оказались каждый в своей ловушке. И, не смотря на то, что гостей было не так уж и мало, вечер выдался напряженным. Мама пыталась разговаривать на светские темы, Андреас, который ее не понимал, глупо улыбался и кивал невпопад. Ее сестра, мама Юджина с мужем, постоянно парировали неугодные темы. А остальные, дед, бабушка, я и… Ярцев молчали. Такой вот получился вечер.

Но, как только был объявлен перерыв перед десертом, я, после уже третьего бокала на свою непривыкшую к алкоголю голову, на негнущихся ногах, тихонько, как мне думалось, и как я надеялась, прошмыгнула через маленькую дверь в сад.

На улице уже совсем стемнело, но я отчетливо помнила дорогу. Мне нужен был глоток воздуха! Срочно! Быстро, насколько это было возможно в сумерках, шагая по тускло освещенной уличными фонарями дорожке, ведущей через яблоневый сад, я уверенно направилась к озеру. Но, даже не достигнув первой яблони, меня остановил до боли знакомый голос, настоящим кинжалом врезавшийся в мою спину:

– Маша!

Ускорила шаг. Насколько это было возможно в моем нетрезвом состоянии. Но он с легкостью догнал меня!

– Тебе никто не говорил, что одной гулять в темноте небезопасно? – Ярцев даже не запыхался. Конечно! У него ведь такая физическая подготовка! Видела я все… в кинотеатре…

Не к месту! Снова не к месту в мое затуманенное сознание врезались сцены из Тёмной комнаты! Бог ты мой… Было ли у них с той актрисой все не только на камеру, но и на самом деле? Эти мысли буквально изводят меня. Машка! Забудь! Он. Твой. Двоюродный. Брат!!!