Засолка и консервирование - [18]

Ветер немедленно взвихрился над оковами, сгущаясь в узкую мрачную воронку, медленно поднимавшуюся наверх, к черным тучам. Этой воронкой и были захвачены призраки, увлеченные дракой. Среди вспышек молний и грохота грома эти двое медленно и неуклонно втягивались в жерло воронки. Завывание ветра все усиливалось и достигло наивысшей точки, когда призраки скользнули в неумолимые тиски оков.

Клем ошарашенно наблюдал, как Молчаливая женщина и Микмак Моу навечно исчезают в оковах. В этот момент вой ветра превратился в визг, который, как мог бы поклясться Клем, до ужаса напоминал леденящее кудахтанье ведьминого смеха.

На поляне воцарилась мертвая тишина. Никто не смел пошевелиться или заговорить, если не считать Месмерона, вновь попытавшегося завладеть оковами. И это бы ему удалось, если бы не стальная хватка вождя.

На горизонте пробился первый луч солнца, в ветвях запела птица. Профессор Стеббинс осторожно выступил вперед и поднял оковы.

— По-ра-зительно, — обронил он. К ним по одному стали подходить Стептоу, одержимость которых тоже рассеялась. Очевидно, слуги были безразличны к разыгравшейся драме и роли, которую они в ней сыграли. Мадам Зорайя наконец зашевелилась.

— П-профессор! — пискнула она. — Что случилось?

Профессор отвернулся от нее и стал бродить по поляне, явно пытаясь собраться с мыслями. Потом встал на колени над россыпью белых камешков и принялся рассеянно пересыпать их из ладони в ладонь.

— Что случилось? Видите ли, мадам Зорайя, ваша неудачная попытка взять власть над Микмаком Моу с треском провалилась. Правда, при этом злые духи едва не уничтожили всех, находившихся на этой поляне. Теперь я понимаю, каким глупцом был.

Он проворно вскочил, обернулся и окинул гневным взглядом мадам Зорайю и Месмерона.

— Мне не следовало раскрывать вам тайну существования оков! Там, где правят власть и сила, всегда найдутся люди, готовые использовать их в своих эгоистичных целях! Слишком много зла кроется в этом талисмане, и по этой причине я должен увериться, что он никогда не попадет в плохие руки.

Высоко подняв оковы, так, чтобы видели все, профессор отступил и подбросил их в воздух.

— Не-е-е-ет! — завизжала мадам Зорайя и бросилась вслед за артефактом. Оковы взлетели в небо и описали дугу в направлении громовой ямы.

В этот же момент Месмерон вырвался из рук вождя и метнулся вперед, пытаясь перехватить талисман. Клем ошеломленно наблюдал, как смотритель маяка, подпрыгнув, сделал хищное хватательное движение. Длинные пальцы, дотянувшись до драгоценного объекта, выхватили оковы из воздуха.

— Осторожнее! — завопил профессор Стеббинс. Но было слишком поздно. Мадам Зорайя врезалась в Месмерона, и оба, потеряв равновесие, повалились на землю. На мгновение соперники задержались на краю ямы, прежде чем рухнуть вниз.

— Хоз-зяин! — взвыли Стептоу, бросившись к пропасти. Остальные присоединились к ним и осторожно заглянули в зияющий провал.

Ничего. Ни единой души. Только пустой карниз и яростно бушующий прибой.

Впервые за много-много времени Клем без тревоги и тоски наблюдал, как солнце медленно опускается за горизонт. Теперь он освободился от ночной гостьи и мог спокойно наслаждаться вечерами в более дружеской, можно сказать, телесной компании.

— Господи, как хорошо-то, Клем! — выдохнул Данки, растянув в улыбке пасть, словно пес, ухвативший лакомую косточку. — Молчаливая пропала навсегда, мы зажили прежней жизнью… я даже слышал, что миссис снова разрешила тебе ночевать в доме.

— Так оно и есть, — подтвердил Клем. — В каждой бочке меда есть своя ложка дегтя.

— Хм, — пробурчал вождь Луи, то ли в ответ на замечание Клема, то ли занятый собственными мыслями.

Все трое сидели вокруг бочонка из-под галет на крыльце Поджи-хаус, наблюдая, как профессор Стеббинс мерится умом с адмиралом Си-бери. Шашки были убраны, и на их месте стояли шахматные фигуры, включая новую, вырезанную вручную ладью, подарок Данки.

— Ваш ход, — объявил адмирал Сибери, попыхивая новой трубкой, выточенной из верескового корня.

Профессор обозрел шахматную доску.

— Беру слоном ладью, — сообщил он, по стародавней привычке сопровождая каждый ход комментариями.

Клем поборол внезапно возникшее желание исследовать новую ладью на предмет наличия рун: глупая, мимолетная мысль, поскольку Данки изготовил ладью из кусочка слоновой кости, не имеющего никакого отношения к оковам: это, по крайней мере, было точно установлено.

— Интересно бы знать, почему сам ты ни разу не видел Молчаливую женщину, если оковы все это время лежали у тебя? — неожиданно спросил он Данки.

— Потому что Данки почти не находился в непосредственной близости от оков, — ответил за него Стеббинс. — До того как Данки взял оковы на судно, чтобы вырезать для тебя зуб, они хранились в лачуге, где держали приманку, то есть в том месте, куда он никогда не заходил после заката солнца. Молчаливая женщина, вне всякого сомнения, появлялась там еженощно, да только некому было ее увидеть.

— Тьфу! Что это за вздор насчет Молчаливой женщины?! — фыркнул адмирал. — Я всегда твердил, что не поверю, пока не увижу собственными глазами…

Он вдруг осекся, очевидно, припомнив, что именно видел собственными глазами прямо на этом крыльце, и мрачно замолчал.