Заслон - [118]
— А я, знаете, страдаю бессонницей. Перечитываю Мольтке. Вы знакомы с трудами Мольтке?
Гася улыбку, Беркутов ответил как по разговорнику:
— Нет, я не знаком с трудами Мольтке.
— Жаль. Очень жаль.
— Я тоже сожалею, — ответил Донат и стал подниматься к себе.
В мезонине, пропитанном застарелыми запахами псины, табака и пыли, он расстелил на тахте клетчатый плед и лег, не раздеваясь.
Ужин, столь поспешно отвергнутый, тревожил воображение. Спуститься вниз? Но Сычев вопьется, как голодная пиявка. Ему нужен собеседник, вернее, терпеливый слушатель. Возникнет нудный, как жевательная резинка, разговор. Значит, Сахаров снова в Сахаляне? К черту! Сведения, добытые на той стороне, едва ли всерьез обрадуют генерала.
Валяешься здесь, как собака, и башка трещит от раздумий, а часом раньше ее чуть не просверлили пулей. И эта вот рука опять кого-то там укокошила. Черт их носит вдоль Амура, эти патрули. И те два дурака наверняка погибли, А генералы тешат себя химерой, что в Амурской области можно подготовить взрыв изнутри. Черта с два! Те, кто был нетерпим к Советам, давно оттуда убрались. А те, кто остался, при буфере перекрасились и не хотят замечать, что он красный, красный!.. У одних сохранились собственные выезды, другие имеют еще пароходы. Отцы семейств откровенно признаются, что разруха на транспорте приносит им большие барыши. Еще бы! Амурский хлеб не попадает в Советскую Россию, а устремляется через Амур в Маньчжурию. Бойкие негоцианты перепродают смолотую в Харбине из амурской пшеницы муку в Забайкалье. Забайкальский скот опять-таки гонится в Маньчжурию, а белое Приморье закупает у китайцев мясо. Попробуй разберись в этом круговороте! Но те, у кого крепки старые связи, отлично разбираются и делают дела. А их милые чада, томясь по «настоящей жизни», танцуют в уютных особнячках танго, невнятно бормоча, что «все это ненадолго, вот придут наши». И этот стонущий, надрывный, перемахнувший Амур мотивчик, и эти мерзостные слова:
Рвань Харбина — это мы, белое офицерство. Да, да! Рядимся в лохмотья, как тати, в ночи пробираемся на породившую нас землю, и нет у нас на ней ни от ветру затулья, ни от дождя покрышки. Голы и нищи мы на ней телом и духом. Мысли кружились, как по заколдованному кругу…
Беркутово Гнездо развеялось по ветру. Маргарита вышла замуж и куда-то уехала. Во всем, что с ним случается, виноваты большевики. А Бондарев? А Буров? А Булыга… нет, кто бы мог подумать? Упрятаны в тюрьму даже чудные дети природы братья Кузины. Они-то знали, что делать, и все учащали свои визиты в город. Какая случайность их погубила?!
В дверь поскребся денщик и глухим голосом сообщил, что прислали от генерала Сахарова. Беркутов скрипнул зубами и стал торопливо обуваться.
С тех пор как в бухту Золотой Рог вошел японский крейсер «Ивами», а следом за ним английский «Суффолк», хмурый Владивосток уже ничему не удивлялся.
Сколько сменилось правительств? Сколько пролито крови? Кто был страшнее: прискакавший из Харбина генерал Хорват, объявивший себя «временным правителем России», или владивостокские спекулянты братья Меркуловы, поклявшиеся вытравить из людской памяти само слово Советы?
Вот уже годы, как Владивосток отрезан от центра страны — от Москвы.
Двое суток ревел над городом свирепый тайфун, сыпал сухим и колючим снегом, тут же сметая его в бухту Золотой Рог и покрывшийся тонкой ледяной коркой Амурский залив. На третий день, — когда тайфун ослабел и сквозь рваные облака проглянуло бледное, больное солнце, — по городу пронеслась весть, что генерал Молчанов отправляется в «крестовый поход на Москву». И это тоже никого не удивило. Мало ли перебывало во Владивостоке шалых генералов, мало ли какие бредовые идеи приходили в их головы? В поход так в поход, в крестовый — скатертью дорога!..
Иной обыватель уточнял:
— Затеряется Молчанов, как другие затерялись, потешившись напоследок.
Однако сам Молчанов был, как никто, уверен в успехе. Ему импонировало, что генерал Сахаров подчинился ему беспрекословно. Перейдя возле Имана границу, Сахаров провел свою кавалерийскую бригаду через Хулин и вот уже десятые сутки двигался по китайской земле вдоль границы, не теряя из виду Уссури.
Генерал Молчанов лично проследил, как грузились его войска. Сосредоточенный и хмурый, он прошагал вдоль длинного состава, осеняя крестным знамением каждую теплушку. Дойдя до конца поезда, генерал оглянулся на покидаемый город.
Глазастыми ласточкиными гнездами лепились по склонам сопок деревянные домишки. Сиял золотыми главами собор, где час тому назад был отслужен торжественный молебен. Когда пели: «Возбранному воеводе победительная», дамы сморкались в надушенные платочки, генерал растрогался, и теперь ему казалось странным, что никто не провожает его, как героя. Никто! А ведь он знал, что сюда уже не вернется. Выполняя историческую миссию спасения России, можно быть уверенным, что благодарная родина не отпустит больше своего избавителя от большевизма в столь отдаленные и неприветливые края. Владивосток еще вспомнит о нем и пожалеет.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.