Засланец Божий 2 - [77]

Неожиданно наш похмельный диалог прервал громкий грохот со стороны улицы.

Глава 24

– Я надеюсь, это Гарик? – спросил я у покачивающегося возле окон народа, столпившихся для лицезрения источника грохота.

Спрашивал я про огромного крылатого ящера, сидевшего перед замком и, видимо при посадке, поломавшего несколько каменно-мухоморных шляпок ближайших к замку домишек.

– А у тебя много знакомых драконов? – саркастично переспросил в ответ Леха.

– У меня нет. А вдруг это его жена или теща? – привел я, на мой взгляд, убедительные аргументы. – Дома несколько веков не объявлялся, вот, отправилась на поиски загулявшего кобелины.

– Да Гартаил это, Гартаил. – покачал головой жрец.

– А какого хрена он уже ростом почти как изначально был?

– А я откуда знаю? Я не больше твоего помню! – огрызнулся мой агрессивный гугл.

– Да ладно, ладно, не нервничай! – похлопал я его по плечу. – Гартаил воскрес? Воистину воскрес! Давайте в честь этого все дружно начнем биться яйцами!

– Давайте! – радостно воскликнул один из баронов, тот самый, что ставил на Шииран в ее битве с Гариком, и стянул штаны.

– Только сначала их покрасить надо! – поднял я вверх указательный палец, а Леха почему-то начал биться головой об оконный косяк.

– ГЫЫЫЫ! – издал барон звук оргазмирующего огра и, схватив со стола салат из ярких красящих овощей типа винегрета, принялся втирать его в область свой генитальных причиндалов, не особо заботясь о точности попадания красителя.

– Мдааа… – Почесал я затылок, глядя на подхвативших инициативу баронских дружков. – А походу не отпустила нас еще чудо-трава…

– Мы покрасили! – хором рявкнули бароны и другие гости мужского пола.

– Ну, бейтесь. – пожал я плечами. – Победителю – бутылка хорошего шотландского обезболивающего. И пакетик со льдом.

И отвернулся к окошку, чтоб окончательно не потерять кукуху, уже потихоньку начавшую съезжать прямо верхом на моей ветхой крыше. Пока я обучал местное баронское сословие своим национальным праздникам, Гартаил уже перевоплотился в эльфийскую тушку и двигался в сторону нашего обиталища.

– Лех, а кто это с нашим попугайчиком идет? – пытаясь отвлечься от звуков яйцебойного соревнования, спросил я своего спутника.

– Дварф какой-то. – прищурился ерпарх. – На Горнбрада похож. Но это не точно. Нужно несколько лет среди дварфов пожить, чтобы научиться их различать, тем более с такого расстояния. Это как с китайцами.

Я отвернулся от окна и посмотрел на импровизированный конкурс. Отборочный тур уже закончился и в четвертьфинал вышло восемь человек. Два раунда этого четвертьфинала уже прошли и выбывшие участники сидели и зажимали руками свои разноцветные фаберже. Победители добавляли красок, втирая очередную порцию салата в свои спортивные снаряды в ожидании своей очереди. Посреди зала шел третий матч. Поединок напоминал петушиные бои во всех, блять, смыслах этого слова. Два мужика, придерживая свои херы руками и выгнувшись яйцами вперед, сжав ноги, чтобы яйца не прятались в ужасе от происходящего, наскакивали друг на друга, как два бойцовских петуха. Разноцветные пятна от салата только добавляли схожести с этими отважными и борзыми птицами. Да, я про куриных самцов, а не про элиту российской эстрады говорю. Хотя, не удивлюсь, если они тоже таким образом забавляются. Но там, наверное, они все же херами на жопы друг другу наскакивают? Ладно, не разбираюсь я в этих гомосячьих подробностях, и начинать даже не хочу!

– О, Денис, Алексей! Приветствую! – воскликнул, замахав обеими руками вошедший Горнбрад и быстрыми шагами направился к нам. – Что тут у вас, дуэль?

– Круче! – ответил я и ткнул пальцем в сторону Гарика. – Празднование чудесного воскрешения нашего чешуйчатого друга!

– Объяснишь? – заинтересованно спросил подошедший Гартаил.

– Да я сам нихуяшеньки понять не могу! – развел я руками.

– Еще скажи, что ты тут даже совершенно не при чем? – ехидно склонил эльфоящер голову.

– Конечно! Я просто предложил биться яйцами! Куриными! Так что это либо унинрал неправильно перевел, либо барон просто захотел чужих яиц нащупаться под шумок!

– Ну, тут скорее языковые особенности. – задумчиво сказал Горнбрад. – Видишь ли, Лопьшинцы обычно яйцами называют именно свои причиндалы. А птичьи называют уменьшительно, яичками.

– Прикольно. А у нас наоборот. – почесал я подбородок.

– Вот, потому и возникло недопонимание! – поднял палец гном. – Зачем, кстати, звал?

– Гарик, зачем я его звал? – перевел я вопросительный взгляд на своего походного авиатора.

– Да кто ж тебя знает? – пожал тот плечами и достал какой-то сложенный гормошкой и пополам пергамент, протягивая его мне. – Я в себя в воздухе пришел. За спиной пять мешков веселянки, стою возле дварфийской кузнечной крепости, между клыков эта записка воткнута.

Я развернул записку и прочитал начирканное там моим корявым почерком. Судя по кривоте букв, уровень моей вменяемости был около плинтуса. Возможно, куском того самого плинтуса я и писал, макая его в… Ну да, судя по запаху, тот самый местный красящий винегрет.

«Взять у графа-кровососа два, три, пять мешков веселянки. Отдать кузнецам демонские рога. Ну, там, возле твоей первой пещеры кузнецы обитают. Сказать, что от меня на лук. Притащить сюда алхимика по имени Горнбрад. Самое главное – сам по дороге не проебись!»