Зашифрованные маршруты - [29]

И снова шли торопливые строчки, командир, по-видимому, опять нервничал.

«…Второй день идем вдоль берега. Река стала шире, глубже. «Та ли эта река?» - спрашиваю у Мулекова. Он, виновато мигая, ответил, что сам теперь во всем сомневается. Мороз крепчает. И опять новый сюрприз: река разъединилась на сотни ручейков и уходит куда-то в скалы. Снег стал сыпучим как песок».

Следующий день был записан почему-то синим карандашом, и читать было трудно.

«Сижу у костра. Закутавшись в лохмотья, спят бойцы. Меня знобит. Тощие лошади грызут кору у звенящих от мороза сосен. Теперь я понял, что нам не выйти. Лошади падают от истощения. Сейчас здесь, у костра, я должен что-то решить. Мысль, подсказанная Рудаковым, не дает мне покоя. Где-то в горах бухают громы - это деревья лопаются от мороза. Сегодня утром я скажу свое решение бойцам».

Вдруг Таня вздрогнула. Петька и Шурка вскочили на ноги и тоже посмотрели в сторону ущелья. Тимка Булахов, повернувшись на траве, поднял в руках заряженный арбалет. Из темноты ущелья явственно доносилось какое-то сиплое дыхание. Как будто оттуда, по крутой стенке, поднимался запыхавшийся человек.

Ребята замерли, устремив взгляды в темноту. Там посыпались камушки, и наступила такая жуткая тишина, что Таня слышала даже, как бьется сердце.

- Тимка, что это? - шепотом спросила она.

- Не знаю, может, горный козел подходил.

- Тимка, а может, медведь?

- Не-ет, - неуверенно ответил Тимка. - Медведь, он непременно бы, уходя, рявкнул.

Петька вдруг снова поднял кверху палец. Ребята прислушались, но на этот раз ничего подозрительного не услышали. Шурка спросил тихо:

- Петька, а ежели нас Хорек скрадывает? - Шуркины слова показались страшными, и ребята снова посмотрели в пугающую темноту.

Тишина. Только слегка поскрипывает старая сосна. Таня повернулась к костру:

- Ребята, я думаю, дневник командира и наши карты надо на ночь прятать под какой-нибудь камень. Если нас сонных захватят, чтобы ничего не нашли.

Шурка, Петька и Тимка с уважением посмотрели на Таню.

Страх у Тани действительно прошел. Она подняла с травы дневник командира.

- Давайте дочитаем до конца, осталось всего несколько листочков.

Мальчики снова придвинулись к костру.

«Сегодня последний день нашего каравана. Бойцы об этом пока не знают. Морды и ресницы лошадей покрылись инеем. Бедные животные, им тяжело дышать. Река снова появилась, но теперь слева от нас. А может, это другая река? Сейчас я меньше всего смотрю вперед на заснеженную тайгу, я шарю глазами по скалам, мне нужно найти там, на неприступной высоте, небольшую пещеру. Справа, рядом с нами, тянется стена горного массива. Сейчас…»

Только в конце страницы Таня разобрала несколько строчек:

«Почти под самыми облаками прямо в отвесной стене - пещера. Она неприступна ни человеку, ни зверю. Я оставил отряд прямо под скалой. Пещера находилась над нами. Бойцы недоуменно смотрели на меня. Подошел Мулеков.

- Командир, почему остановились? Мы теперь на правильном пути. Надо торопиться.

Когда вокруг меня собрались все бойцы, я обратился к ним:

- Товарищи, мы везем золото, принадлежащее Советской Республике. Нас преследуют мороз, голод. Лошади без кормов долго не протянут. Может случиться так, что упадет сразу несколько лошадей. Куда мы переложим золото? Сложить под первую попавшуюся кочку, чтобы потом потерять навсегда? Чтобы оно доступно было врагу?

Подошел Мулеков.

- Что же, командир, придумал?

В его голосе слышалось неподдельное волнение.

- Мы обязаны сохранить золото для республики, поэтому должны спрятать его в надежном месте. - Я рукой указал вверх, на пещеру, находящуюся в облачной выси. Мулеков неприятно улыбнулся:

- Как же мы заберемся, чтобы там сложить мешки с золотом?

- Что-нибудь придумаем, - ответил я (свой секрет раньше времени раскрывать не хотелось).

Приказал разгружать лошадей. У костра, невдалеке от намеченной мною скалы, мы кое-как отогрелись. Был полдень, но мороз не сбавлял. Я спросил у Мулекова, сколько примерно градусов. Он, задумавшись, чего с ним никогда не бывало, не расслышал моего вопроса и попросил повторить. Посмотрев по сторонам, быстро ответил:

- Градусов пятьдесят будет.

Лошади стояли понуро, не пытаясь даже искать под снегом траву. А может, они чувствовали свой ужасный конец. Бойцы отогрелись, и я открыл им свой замысел. Они не верили тому, что я им сказал, и глядели на меня, как на человека, потерявшего рассудок. Мулекова стало трясти, словно в лихорадке:

- Командир, что это даст нашей республике?

- Во-первых, мы сохраним людей, во-вторых, спрячем золото в одном месте, недоступном человеку и запомним координаты. По нашему маршруту придет экспедиция со специальным оборудованием и снимет золото. - Я указал на большую поляну слева: - Там можно даже сесть на аэроплане.

Бойцы продолжали молчать, глядя то на меня, то на лошадей. Мулеков подсел ко мне совсем близко:

- Командир, отмени приказ. Я вспомню дорогу. Мы будем двигаться насколько хватит сил, а там уже спрячем. Командир, отмени, - он умоляюще сложил руки на груди.

Бойцы продолжали молчать. И я повторил им свое страшное, но единственно правильное решение: