Защитные механизмы - [14]

Психоаналитически: наши имаго — едва ли не большая часть Сверх-Я.

Внутренние убеждения, оформленные как некий безымянный принцип, в основании своем имеют имаго, внутренний образец, чей-то внутренний образ.

Перечислим нарушения в построении имаго.

Первое нарушение — имаго слишком жестко структурированы. Во-первых, это значительно ограничивает радиус их действия; чем жестче имаго, тем больше класс объектов, которые не могут быть пропущены через имаго, они просто не замечаются или отвергаются.

Следствием такой корреляции является сама невозможность изменить имаго, невозможность снять их гиперидеальность. Чем гибче, трпимее имаго, тем больший класс объектов пропускается через него, тем большую нагрузку испытывает имаго, но тем больше вероятность его изменения.

Жесткие имаго приводят к так называемым фиксациям, фатальной предопределенности жизненного пути. Отцовская фиксация у девушки может привести к тому, что в мужчине она ценит буквальное подобие отца, вплоть до того, что в мужья выбирается потенциальный алкоголик, т. к. отец был алкоголиком. Понятно, что имаго бессознательно осуществляет выбор. Хотя сознательно поиски могут быть направлены на то, чтобы выбрать не алкоголика.

Второе нарушение — имаго нестабильны, крайне изменчивы, неструктурированы. Человек с таким имаго — человек без внутреннего стержня, без царя в голове. Такой человек хаотичен в поиске связей, привязанностей. Такой человек идет на поводу своих бессознательных импульсов и на поводу внешней ситуации. Преломление внешних и внутренних стимулов через имаго не происходит, поскольку и имаго по сути нет. За вечной неизбывной гонкой за впечатлениями стоит тоска по зафиксированным объектам или тоска быть объектом такой фиксированной любви. Скорее всего у людей с очень аморфным имаго или с отсутствием имаго не было в детстве тех значимых лиц, для которых их ребенок представлял ценность, был событием в их жизни, пусть даже это событие было окрашено негативными эмоциями. Отсутствие таких значимых людей в ситуации социального развития ребенка не дает ему образцов для подражания, для сублимации, перевода энергии либидо и танатоса на более высокий, собственно человеческий, социально ценностный уровень.

Третье нарушение состоит в том, что ребенок выстраивает свои имаго, дистанцируясь от реальных людей. Его имаго ничего общего с его социальным окружением не имеют. И ребенок замыкается в своей собственной скорлупе. Он, как бы сказал Фрейд, аутоэротичен и аутоагрессивен, т. е. объектами танатоса и либидо является он. Это путь Нарцисса. Или ребенок убегает в мир фантазий, мир собственных образов, и ему не нужны партнеры по общению, он общается с самим собой. Это путь аутичного ребенка. Причинами такой замкнутости на собственном имаго, на самом себе является то, что социальное окружение ребенка в своем проявлении непредсказуемо, непрогнозируемо. Сегодня за рисунок углем на стене похвалили, умилились, завтра за подобное же творчество последовало жесткое наказание. Ребенок не может прогнозировать поведение окружающих по отношению к нему, эта непрогнозируемость окружения воспринимается как ситуация угрозы, ситуация опасности.

Идентификация с «утраченным объектом» выступает в роли защитного механизма, так как уменьшает силу фрустрации, возникшей вследствие такой утраты. Подобная идентификация не только позволяет без патологических нарушений подавлять, преодолевать Эдипов комплекс, но одновременно интернализовать идеалы и установки родителя противоположного пола. Защитная функция такой идентификации, согласно психоанализу, простирается далеко за пределами детства и проявляется позже при потере близких людей, любимого существа и т. д.

Анаклитическая идентификация — идентификация, при которой индивид знает, что сдержавшись, не совершив какое-то действие получит награду, одобрение.

Идентификация с агрессором — безосновательное уподобление угрожающему объекту, тому, который вызывает страх и тревогу.

Оба последних вида идентификации обычно сосуществуют вместе. Так, во взаимодействии с одними людьми, индивид старается избежать наказания, а в общении с другими, выполняя их требования, стремится получить награду.

Идентификация с социальным окружением означает принятие взаимодополняющих отношений между обеими сторонами общения.

Весь смысл работы с идентификацией состоит в формировании внутренней диалогической установки по отношению к имаго (в этом случае, если я сливаюсь с имаго, я идентифицируюсь с другими; мой собственный образ, мое собственное Я — есть только слепок другого образа, другого чужого Я, здесь мое заменено другим), да, это не слияние с имаго другого человека, а диалог с ним, это сознание того, что ты во мне присутствуешь, но ты — это ты, а я — это я. то не означает низвержения авторитетов, это означает, что наряду с другими авторитетами должно появиться и мое Я как авторитет.

Диалогическое общение с авторитетом возможно, если в диалоге участвуют два авторитета, мой и твой. В противном случае, если авторитет один, то это всегда вытеснение другого, не авторитета, на периферию общения.