Защита права на справедливое судебное разбирательство в рамках Европейской конвенции о защите прав человека - [45]

).

Только в некоторых исключительных делах Суд был готов заключить, вопреки позиции, занятой национальным судом, что доказательство было чрезвычайно сомнительным в силу подозрительности обстоятельств, в которых оно было получено (Лисица против Хорватии (Lisica v. Croatia), 25 февраля 2010 г., пп. 47-62). В деле Ласка и Лика против Албании (Laska and Lika v. Albania), 20 апреля 2010 г., пп. 63-72, например, обвинительный приговор заявителю основывался на результатах опознания преступника среди ряда людей, во время которого на заявителе была надета бело-синяя балаклава (точно такая же, как и маски предполагаемых преступников), тогда как маски других участников были чёрными. В такой обстановке было естественно, что пострадавший опознал заявителя как преступника. Суд пришёл к заключению, что проведённое таким образом групповое опознание не могло иметь никакой доказательной ценности и, следовательно, обвинительный приговор был чрезвычайно сомнительным. Однако такие дела исключительно редки, и, помимо расследований провокаций со стороны правоохранительных органов[43], никакая другая категория дел, как правило, не требует пересмотра Судом по Статье 6 фактов, установленных национальными судами.

Проведение судебного разбирательства в разумный срок

Общие принципы

Это право вытекает и из формулировки Статьи 6, и из принципов действенности (H. против Франции (H. V. France), 24 октября 1989 г.).

Статья 6 полностью независима от того, как национальный порядок судопроизводства определяет продолжительность процессуальных действий, поскольку нарушение срока давности, установленного национальными законами, не обязательно свидетельствует о нарушении Статьи 6. В отличие от многих национальных систем, в практике Суда не существует временного ограничения для какого-либо определённого типа разбирательств, и все ситуации рассматриваются в зависимости от конкретных обстоятельств.

Требование «разумного срока» применимо как к гражданским, так и к уголовным делам, но его нельзя путать с более строгой проверкой длительности задержания, которая применима, только если человек лишается свободы до суда (Смирнова против России (Smirnova v. Russia), 24 июля 2003 г., пп. 80-88). Продолжительность уголовного разбирательства не следует, однако, путать со сроком предварительного заключения по п. 3 Статьи 5. Рассмотрение последнего обычно осуществляется в соответствии с более строгими стандартами (Смирнова против России, пп. 56-71).

Затяжные дела являются той сферой, в которой Суд принимает пилотные постановления, касающиеся не обстоятельств конкретного дела, а скорее понятия систематических нарушений в соответствующей стране (Кудла против Польши (Kudla v. Poland), 26 октября 2000 г., пп. 119-131).

По Статье 13 Конвенции возникает положительное обязательство для государства создать средства судебной защиты в ходе любого гражданского или уголовного дела, которые позволят ускорить затянувшееся производство для соблюдения Статьи 6 (Кудла против Польши).

Начало периода, который следует принимать во внимание с точки зрения требования «разумного срока», определяется следующим образом:

- в гражданском деле: дата подачи жалобы, если только заявитель не лишён права подачи по закону (например, жалоба, иск по которой с претензией относительно отзыва лицензии на медицинскую практику подать было нельзя до окончания определённого предварительного административного расследования), в этом случае отсчёт времени должен начаться с момента выдвижения первого возражения (Кёниг против Германии, пп. 97-111);

- в уголовном деле: дата извещения о предъявленном обвинении, например, дата начала расследования, где заявитель фигурировал как подозреваемый, если только ситуация, в которой находился заявитель, не подверглась значительному влиянию перед формулированием «обвинения» — в этом случае отсчёт может начаться с момента задержания, обыска или допроса даже в качестве свидетеля (Экле против Германии, пп. 73-74).

Окончание этого периода с точки зрения требования «разумного срока» — это дата извещения о принятии окончательного национального решения, определяющего спор вышестоящим судом, исключая процедуру правоприменения (Бурдов против России №2, 7 мая 2002 г.), но включая процесс конституционного пересмотра, если он непосредственно влияет на исход спора (Бухгольц против Германии (Buchholz v. Germany), 6 мая 1981 г., пп. 46-63). Суд изменил свой изначальный подход с 1980-х гг., когда он принимал во внимание процедуры правоприменения (Мартинс Морейра против Португалии (Martins Moreira v. Portugal), 26 октября 1990 г., п. 44). В настоящее время задержка в исполнении решения суда рассматривается как самостоятельная проблема, а именно как право на своевременное исполнение решения суда в рамках права на доступ к правосудию[44].

Когда дело закрыто и затем возобновлено, например, для пересмотра в порядке надзора, то период, когда не было незаконченных разбирательств, исключается из расчёта длительности всего периода разбирательств (Скоробогатова против России (Skorobogatova v. Russia), 1 декабря 2005 г., пп. 37-42