Защита никогда не успокаивается - [61]

— Да, — ответил я, — но это не простое дело.

— Я очень хочу этого, — сказал Де Сальво, — и поэтому попросил Джорджа повидаться с вами и узнать, не могли бы вы приехать поговорить со мной. Мне нужно обсудить с вами несколько серьезных вопросов.

Я спросил, почему он в конце концов решил заговорить. Он объяснил, что хочет сделать это для жены и детей, двухлетнего сына и семилетней дочери.

— Я знаю, — сказал он, — что остаток жизни проведу под замком, где-нибудь взаперти. Я только надеюсь, что это будет настоящая больница, а не такая дыра, как эта. Рассказать бы свою историю человеку, который ее запишет, и наверняка удастся заработать немного денег для семьи.

Я объяснил ему опасность печатного признания в совершении преступления, в случае если не было никакого суда.

— И все же, — сказал я, — наверное, можно найти способ рассказать эту историю, не отправив вас на электрический стул.

Я решил проверить на Де Сальво те данные, которые получил от бостонской полиции. Я не мог определить, правильны ли все его ответы, но скорость, с какой он отвечал, произвела на меня большое впечатление. Вся встреча длилась немногим более часа. По дороге домой в Бостон я позвонил лейтенанту Шерри и попросил его зайти ко мне в контору.

Как адвокат Де Сальво я должен был прежде всего установить, является ли он убийцей или человеком, считающим себя убийцей, или же обманщиком, по какой-то причине выдающим себя за убийцу. Выяснить это я мог только с помощью полиции.

Лейтенант Донован пришел ко мне в контору вместе с Шерри. Рассказывая о беседе с Де Сальво, я видел, как растет их интерес.

— На основании того, что вы рассказали, — сказал Донован, — я не могу исключить его из списка подозреваемых. Нет-нет, я ни в коем случае не стал бы этого делать. Если вы собираетесь в ближайшее время встретиться с ним, мы могли бы дать еще несколько вопросов, чтобы можно было поточнее определить, тот ли это парень.

— Я могу поехать к нему послезавтра, — ответил я, — записать часть разговора на магнитофон и дать вам послушать. Но с одним условием. Все будет делаться с единственной целью — установить личность этого человека, и ничто сказанное им перед микрофоном не может быть использовано против него. Я не намерен просить его о каком-то отказе от своих прав, а поскольку в настоящее время он к тому же признан неспособным предстать перед судом, сомневаюсь, что такой отказ сочли бы действительным. Больше того, я изменю скорость записи так, чтобы впоследствии никто из слушающих не мог бы официально опознать мой голос или голос моего клиента. Вы согласны?

Донован взглянул на Шерри.

— Боюсь, что у нас нет выбора, — сказал он. — Если это тот самый парень, мне кажется, наша главная забота — суметь сделать так, чтобы он уже никогда не вышел на свободу, даже если мы не сможем использовать его слова как доказательство.

Они дали мне еще кое-какую информацию об удушениях и ушли.

В субботу, 6 марта, я приехал в Бриджуотер с диктофоном и во второй раз встретился с Альбертом Де Сальво. В его голосе иногда проскальзывали нотки беспокойства, но в целом манеры оставались прежними; это был человек, которого вы не задумываясь пригласили бы к себе на обед.

Прежде чем мы начали, Де Сальво сообщил мне, что накануне у него взяли отпечатки ладоней. Я спросил, мог ли он оставить где-нибудь свои отпечатки, но он покачал головой.

— Зря тратят время, — заверил он меня.

Мы начали запись, и постепенно я пришел к убеждению, что сидящий со мной в полутемной комнате человек и есть Бостонский удушитель. Лицо было по-прежнему доктора Джекила, но мысли принадлежали мистеру Хайду. Он не только признался в одиннадцати убийствах, которые полиция считала делом рук Удушителя, но добавил еще два. Он сказал, что убил шестидесятидевятилетнюю Мэри Браун, найденную в своей квартире 9 марта 1963 года. Кроме того, он оказался виновен в смерти Мэри Муллен из Бостона, которая, видимо, скончалась от паралича сердца в тот момент, когда его руки сомкнулись у нее на горле.

Каждый, кто проводит допросы, знает разницу между показаниями настоящего свидетеля происшествия и рассказом человека, выдумывающего или говорящего с чужих слов. Де Сальво, по всем признакам, говорил о том, что видел сам. Он не вспоминал слова, а описывал сцены, в которых принимал участие.

Он мог вспомнить даже самые незначительные детали. Во всяком случае, детали, которые казались несущественными тогда: цвет коврика, фотографию, мебель. Если что-то не удавалось вспомнить сразу, он прижимал большой и указательный пальцы к уголкам глаз возле носа и закрывал глаза. После этого, словно посмотрев видеозапись, подробно описывал происшедшее так спокойно и невозмутимо, словно речь шла о визите в ближайший супермаркет.

Вот, например, описание его нападения на четвертую жертву, семидесятипятилетнюю жительницу Бостона Иду Иргу, 19 августа 1962 года.

— Я сказал, что мне нужно кое-что проверить и починить у нее в квартире, но она не поверила мне из-за всего, что тогда происходило, и опасалась впускать в квартиру незнакомых людей. Я с ней немного поговорил, сказал, чтобы не беспокоилась; лучше я зайду завтра, чем… одним словом, если не доверяете мне, я могу прийти завтра. И начал спускаться с лестницы. Тут она меня окликнула и сказала: