Защита никогда не успокаивается - [24]

Но надежда, хрупкая, как тонкий фарфор, все же не покидала его. В ноябре 1961 года, сырым холодным днем я стал его адвокатом. Для этого у меня были все необходимые данные: я был молод, я был идеалистом, я был немного наивен.

Второй круг

Когда дело Сэма Шеппарда слушалось первый раз, я служил в морской авиации. Несмотря на броские заголовки, это дело не произвело на меня особого впечатления. К тому времени, когда я стал адвокатом, Сэм уже отсидел в тюрьме 6 лет.

В августе 1961 года я читал лекции в Килеровском полиграф-институте. Пол Холмс, автор незадолго до этого изданной книги «Шеппард, дело об убийстве», обратился в институт с просьбой порекомендовать адвоката, который мог бы проконтролировать проверку Сэма на детекторе лжи. Его направили ко мне.

— В штате Огайо никому не нужна правда о Сэме Шеппарде, — сказал он мне. — Если вы этого не поймете, то вряд ли сможете помочь ему.

Я прочел книгу Холмса и пришел в бешенство от того, что сделал с Сэмом Шеппардом штат Огайо, и от того, как апелляционные суды закрепили эту несправедливость. Пол писал об этом процессе в газете «Чикаго трибюн», и его книга была замечательным образцом репортерской работы. Более того, она была серьезным обвинением всей системы юстиции.

«Все происходило на моих глазах, — писал Холмс, — и я думаю, что случившееся изрядно стерло позолоту с американской Фемиды — это дело можно смело назвать позором нашей юриспруденции».

В ноябре Холмс дал мне рекомендательное письмо к Стиву и Ричарду Шеппардам.

— Я навел тут кое-какие справки, — сказал он, — и советую Шеппардам пригласить вас защищать Сэма. Для этого дела нужен человек с воображением и уймой энергии.

Я прилетел в Кливленд. В аэропорту меня встречал Стив Шеппард. В деле Шеппарда попадалось немало сильных личностей; Стив был самой сильной. Это был седовласый человек в очках, сорока с лишним лет. Он не собирался отказываться от борьбы, которую большинство считало безнадежной.

До поздней ночи мы со Стивом обсуждали возможность обеспечить Сэму проверку на полиграфе. Я сказал, что не могу оказать давление на губернатора Огайо Майка Ди Салля, чтобы получить такое разрешение, но попробую сделать это через суд. В шесть утра мы отправились в Мэрион, тюрьму штата Огайо, чтобы повидаться с Сэмом.

Когда он вошел в комнату для посетителей, я удивился. Я не ожидал увидеть его столь бодрым и в такой хорошей форме. В тот раз мы беседовали с Сэмом часа два. Бил Корриган умер прошедшим летом, и Сэму был нужен адвокат. По вполне понятным причинам он сильно сомневался в успехе, но охотно согласился пройти проверку на полиграфе. К тому же он был благодарен человеку, захотевшему еще раз попробовать помочь ему.

— Я возьму с вас чудовищный гонорар, — предупредил я, — но помогу заработать на него деньги.

— Если вы сумеете вытащить меня, — пообещал Сэм, — я десять лет буду отдавать вам весь свой заработок, оставлю столько, чтобы не умереть с голоду. Честно говоря, я не думаю, что у вас получится, но если хотите попробовать, я согласен.

— Чемодан укладывать подождите, — сказал я, — но вещи держите наготове. Полиция уже давно имеет дело с полиграфом и прекрасно знает, что это надежная штука. Если выдержите проверку — выйдете отсюда.

Чтобы выдержать проверку, ее надо пройти. Мне нужно было получить разрешение, чтобы явиться в тюрьму с полиграфом, с опытным экзаменатором и провести тщательное тестирование Сэма. Очень скоро я начал понимать, что имел в виду Пол Холмс, когда сказал, что штату Огайо правда не нужна.

Я пытался действовать разными методами. Вскоре после того как взялся за это дело, я сказал Стиву Шеппарду, что хотел бы встретиться с Луисом Зельцером.

— Совершенно очевидно, — сказал я, — что Зельцер и «Кливленд пресс» сыграли в этом деле свою черную роль. Я чувствую, что когда мы попросим Майка Ди Салля, кстати, очень доброго человека, разрешить провести тест, Зельцер отговорит его и Майк мне откажет. Может, лучше я сначала встречусь с Зельцером и поговорю с ним. Я скажу ему: «Мистер Зельцер, почему бы вам не поддержать этот тест? Во время расследования Сэм отказался от проверки на полиграфе, предложенной полицией. Я полагаю, у него были для этого серьезные основания, но ваша газета использовала этот отказ в своих целях. Так что теперь вы смело можете поддержать этот тест и сказать, что всегда стремились к установлению истины. Если Сэм не выдержит проверку, это оправдает вашу позицию, если выдержит — вас не в чем будет упрекнуть». Зельцер вполне может пойти на это.

— Обидно, если он выйдет сухим из воды, — сказал Стив, — но я согласен.

Когда я позвонил Зельцеру, он спросил, почему я обращаюсь с этим вопросом именно к нему.

— Я не имею никакого отношения к делу Шеппарда, — заявил он.

— Исторически, — ответил я, — вы имеете к нему самое непосредственное отношение. Кроме того, вы по-прежнему пользуетесь большим влиянием. Мне бы очень хотелось с вами поговорить.

Зельцер назначил мне встречу у себя в редакции. Когда я пришел, он принял меня в присутствии двух редакторов. Я изложил им свое предложение. Зельцер слушал очень внимательно, но не произнес ни слова. За него говорили редакторы. Они заявили, что навели обо мне справки и что для них я — всего лишь новичок. Возможно, за мной стоит журнал «Эргози», интересовавшийся делом Шеппарда, или Эрл Стенли Гарднер и суд высшей инстанции, который в 1957 году проверял на детекторе лжи Стива и Ричарда Шеппардов и их жен. Группа Гарднера установила, что все четверо говорили правду, отрицая всякие попытки выгородить Сэма и утверждая, что верят в его невиновность. Эти редакторы заявили, что я и двух недель не продержусь адвокатом Сэма, что я просто хочу заработать дешевую популярность и сбежать. Во всяком случае, они явно не собирались соглашаться ни с одним моим словом.