Защита Лившица: Адвокатские истории - [14]

Прошу заметить, что моя уверенность основана на материалах уголовного дела, с которыми я вскоре ознакомился. Но о грустном позже.

В отличие от танцующих диск-жокей Жорик был хорошо знаком с «Примерным положением», с ВЛКСМ и даже (но это по секрету) с КГБ. Точнее, с одним из его сотрудников, которому Жорик на добровольной основе негласно помогал. А сотрудник помогал Жорику. Не без помощи сотрудника Жорик смог зарегистрировать при райкоме комсомола самодеятельную дискотеку. Написанный им оригинальный сценарий проведения досуга включал в себя конкурсы и викторины, показ слайдов и прослушивание произведений советских композиторов. Ну и, конечно, танцы.

Знали бы эти доморощенные стриптизеры, сколько нужно было потратить всего, в том числе и нервов, на то, чтобы оригинальный сценарий утвердили в партийных и профсоюзных органах! Самыми жадными оказались люди из научно-методического центра культурно-просветительской работы, но сотрудник помог, и вопрос решился.

А аренда аппаратуры? А на теплоход устроиться? Да что там говорить…

И тут – такое! Что скажут в райкоме, в научно-методическом центре и, наконец, там, где по секрету?

С точки зрения диалектического материализма при проведении культурного досуга открытый живот был, с некоторыми оговорками, приемлем. В конце концов именно в этом месте Маркс соприкасался с Гегелем. Однако обнаженная филейная часть, выписывающая восьмерку, выглядела как субъективный идеализм, как буржуазное извращение самодеятельного творчества. Руководитель дискотеки не мог допустить использования таких художественных средств.

Жорик взял в руки микрофон и, перекрывая ламбаду, предложил танцующим прекратить безобразие.

После этого стало совсем весело.

Я не могу дословно воспроизвести текст пожеланий, с которыми танцующие обратились к Жорику, – это была вдохновенная многоэтажная импровизация на темы песен советских композиторов.

Но Жорик не унимался. Он пригрозил, что выключит музыку, если безобразие не прекратится. Диск-жокею тут же в резкой форме указали на его, возможно, нетрадиционную сексуальную ориентацию. О том, как на самом деле был ориентирован Жорик, я не знаю, но кто из вас может привести пару разумных доводов в пользу того, что это не так, если молодой человек счел безобразием дюжину замечательных филейных частей женского тела?

Настойчивым малым оказался этот Жорик. И непонятливым. Настойчивым – потому что исполнил свою угрозу и выключил музыку. Непонятливым – потому что не смог предугадать, чем это закончится.

Стоя на пьедестале, он возомнил, что микрофон дает ему такую же власть над людьми, как жезл регулировщика.

Я обещал о грустном? Так вот, теперь стало грустно. Грустно и тихо, как перед грозой. Свидетели позже показывали, что кто-то вежливо попросил диск-жокея включить музыку. Скорее всего, так оно и было. Но этот вежливый голос утонул в реве полуголой толпы, недотоптавшей свою траву и недописавшей свои восьмерки.

Первая бутылка разбилась об одно из аудиовизуальных технических средств. Недолет.

Вторая просвистела у Жорика над головой. Перелет.

Третья попала в цель.

В глазах диск-жокея ярко вспыхнули и погасли разноцветные фонарики, освещавшие зал по периметру. Уже теряя сознание, Жорик обнял арендованную колонку «Грюндик» и вместе с ней упал с пьедестала.

На теплоходе начался мятеж.

* * *

15 ноября 1905 года в Севастопольской бухте на недостроенном крейсере «Очаков» был поднят сигнал: «Командую Черноморским флотом». Эту непосильную ношу взял на себя лейтенант Шмидт, который прибыл на крейсер, чтобы возглавить мятеж.

У каждого крейсера «Очаков» должен быть свой лейтенант Шмидт. Таков закон жанра.

Когда наш теплоход уже развернулся и пошел к родному четвертому причалу, Капитан услышал зловещую тишину, заглушившую рев двух стопятидесятисильных моторов. Тишина, как нам уже известно, длилась недолго, и затем на гребне звуковой волны в рулевой рубке всплыла голова Помощника с неестественно распухшим ухом. Не успев появиться во весь рост, Помощник с грохотом исчез из поля зрения Капитана. На смену Помощнику явилось неизвестное лицо мужского пола. Вернее, не лицо, а наглая пьяная морда с разбитой бутылкой в руке.

– Командую флотом, – икнув, заявил новый Шмидт, – разворачивай пароход!

К тому времени железный занавес между Западом и Востоком еще не совсем раскрылся, поэтому обычным делом были захваты воздушных судов. Захват прогулочного теплохода явно претендовал на оригинальность. Дальше Багаевки теплоход уйти не мог, а там Шмидту политического убежища точно не дадут. Но Шмидт об этом сейчас не думал. В качестве доказательства серьезности своих намерений он приставил к горлу Капитана разбитую бутылку.

В ноябре 1905 года настоящий командующий флотом адмирал Чухнин быстро среагировал на наглость лейтенанта – он дал команду расстрелять мятежный крейсер.

Капитан оказался в более серьезном положении. Он хоть и не был робким человеком, но проявлять храбрость с острым стеклом у горла посчитал неразумным. Поэтому пошел на хитрость:

– Куда идем, командир? – невозмутимо поинтересовался Капитан. – В Аксай? В Багаевку? Или, может, сразу в Турцию махнем?