Засекреченное будущее - [24]

— Во-первых, сборник называется «Фантомные были». Улавливаете? Во-вторых, начинается он с моего предисловия, где я объясняю, что это — «извлеченная проза». Эксперимент. Мне захотелось, чтобы вставные новеллы из огромного «Гипсового трубача», как бы «укутанные» плотным сюжетом, можно было прочитать отдельно и оценить по отдельности. Кстати, такую идею мне подал критик Владимир Куницын. И судя по тому, что сборник «Фантомные были» разошелся мгновенно, идея оказалось не такой уж вздорной. Сейчас издательский дом «Аргументы недели» готовит переиздание под другим названием, более, скажем так, коммерческим, — «Три позы Казановы». Но, конечно, требовать от «извлеченной прозы» той стройности и завершенности, которые я стараюсь придать своим повестям и романам, не следует. Повторю, речь идет об издательском эксперименте, не более того… Так что Александр Кауфман абсолютно прав. Передавайте ему привет!

— Многие мужчины в ваших произведениях несчастливы в личной жизни. Ищут свою первую любовь. Очень часто проводят время с молодыми любовницами или их тянет заняться свингом. Откуда это у вас?

— Если моя пьеса про свингеров «Хомо эректус, или Обмен женами» вот уже пятнадцать лет на аншлагах идет в московском театре Сатиры, это вовсе не значит, что я сам пятнадцать лет занимаюсь свингом. Если Свидригайлова тянуло к маленьким девочкам, это совсем не значит, что Достоевский страдал педофилией. Но описывая в романах и пьесах судьбы современных мужчин, я не могу не касаться их интимной жизни, а она теперь чаще всего именно такая. Увы. По крайней мере, у того социального типажа, который меня как писателя особенно интересует. Вообще, в мировой литературе, надо Вам сказать, прискорбно мало сочинений о мужской верности. О женской преданности побольше, но тоже особенно не разбежишься.

— Какие современные русские и иностранные авторы вам нравятся? На кого из молодых русских писателей вы советуете обратить внимание?

— Такие вопросы лучше задавать критикам. Мы, писатели, субъективны, ревнивы и зациклены на себе. Но неряшливость письма молодых авторов, их нежелание овладевать мастерством, предпочтение фуршетов и баррикад, приводит меня порой в отчаянье. Они не понимают: то, что написано впопыхах, с блогерской неряшливостью, никогда не будут перечитывать, а, значит, у их книг нет будущего.

— В романе «Любовь в эпоху перемен» вы описываете встречу героя в Париже с Лимоновым. Знакомый предупреждает героя о том, что надо бы с Эдуардом Вениаминовичем быть поосторожнее: мол, не откровенничай, когда будешь с ним пить в кабаке, а то он потом выведет тебя в своем новом романе дебилом. Так и произошло. Скажите, эта история имела место в реальности? Она произошла с вами? Как вы относитесь к Лимонову и его творчеству?

— Вообще-то, Лимонов — очень большой писатель, тут никаких сомнений. Я говорю, конечно, о Лимонове-прозаике. Его поэзию я вообще не понимаю. А встреча описана реальная. Кажется, в 1991-м, будучи во Франции на презентации моей повести «Парижская любовь Кости Гуманкова», я передал ему по просьбе издателя первую публикацию «Эдички» тогда еще в СССР. Потом мы долго выпивали в ресторанчике и очень интересно разговаривали. Конечный результат описан в моем романе, а также в сборнике эссе «По ту сторону вдохновения».

— Чем для вас является Украина? Следите ли вы за событиями в ней? Что вам в ней нравится, а что нет? Есть ли у нее, по-вашему, будущее?

— Моя жена Наталия, в девичестве Посталюк, родилась в Борисполе. Украину я по старинке продолжаю считать частью нашей большой евразийской Державы, а украинцев — частью русского, как утверждал Лев Гумилев, суперэтноса. Возможно, я ошибаюсь. При развале СССР, скором, спонтанном и не учитывавшем этнические границы, а также комплиментарность соседних народов, значительное число русских проснулось в новых национальных государствах, где они зачастую оказались в униженном и оскорбленном положении. В большинстве лимитрофов русских просто оттеснили от власти, политики, культуры, образования, бюджетной работы, средств информации, что могло случиться только благодаря предательскому десятилетию Ельцина. Но лишь на Украине пытаются перекодировать национальное самосознание русских. Об этом я много пишу в книге «Желание быть русским». На мой взгляд, попытка превратить русских в украинцев закончится крахом этой молодой и во многом искусственной государственности, а русская часть Украины вернется в Россию, это уже произошло с Крымом и отчасти ДНР и ЛНР Уж извините за прямоту.

— Когда в Москве происходят выступления оппозиции, патриотическая общественность в тревоге начинает задаваться вопросом: а не начало ли это российского майдана? А вы как думаете: возможен ли майдан в России? И если да, то насколько велика угроза того, что он победит?

— Если социальное расслоение, отчуждение между кучкой богатеев, не чувствующих исторической связи с Родиной (об этом мой сборник «Перелетная элита») и основным населением продолжится, то возможны любые эксцессы. Майдан на площади Сахарова — ерунда. Майдан в головах — вот это в самом деле проблема. И эта опасность, по-моему, не осознается в должной мере нашей властью. Недавние выборы — серьезный звонок на перемену. Говорю это вам как доверенное лицо кандидата в президенты.