Засекреченное будущее - [18]

К тому же есть редакционный коллектив, который берет на себя часть проблем и особенно техническую сторону. Сейчас я являюсь председателем редакционного совета, оперативные дела передал другим, более молодым. 16 лет на посту главреда вполне достаточно. Но жаль, что традиция, когда ЛГ возглавляли серьезные писатели, нарушена… Максим Замшев? Нет, он, скорее, пописывающий литературный администратор, нежели писатель. Но так уже получилось…

— Работая в «Литературной газете» вы все материалы, которые поступают, были обязаны читать?

— Нет, конечно. Опыт — большое дело. Уже знаешь, кого не стоит читать, а кого, наоборот, надо с лупой, так как это может боком выйти. Главная задача редактора, заключается в том, чтобы газета была интересной, а это всегда риск, можно задеть сильных мира сего. Но если главный редактор не готов в любой момент положить заявление об уходе на стол, хорошей газеты от него не жди. Как только он начинает больше думать о сохранении кресла, на газете можно ставить крест. Боюсь, ЛГ сегодня двинулась именно в этом направлении.

У меня был такой забавный эпизод, когда я два дня фактически был безработным. В Екатеринбурге открыли «Ельцин-центр». Кто читал мою публицистику, знает, как я отношусь к сему политическому деятелю. Этот центр, который по площади обширней Большого театра, меня возмутил до глубины души. В «Литгазете» на первой полосе прошел очень жесткий материал на эту тему, а я к нему придумал шапку: «Мумификация позора». Это вызвало бешенство в «семье», пошли жалобы на самый высокий уровень, а в администрации президента до сих пор немало верных ельцинистов. А я в это время был в Ставрополе на премьере моей пьесы. Меня пытались защитить учредители «Литературки»: мол, это не Поляков, он был в отъезде. Но там отвечают: «Ладно врать-то! Мы его руку хорошо-о знаем!» Короче говоря, мне сказали отцы-учредители, что придется уйти. Но к такому повороту событий я уже давно был готов, поэтому особо не переживал…

— И что же помогло остаться?

— Наверху политические и прочие ветры меняют направление так быстро, что пока ты приспосабливаешься, уже все по-другому… Поэтому мой принцип таков: если уж страдать, то за поступки по совести. Смешно страдать из-за того, что твой внутренний флюгер за ветром не поспевает. И пока прикидывали, как лучше обставить мой уход, выяснилось, почти все ведущие СМИ страны выступили с критикой «Ельцин-центра». За что меня снимать? Повторюсь еще раз, в литературе и в газете надо говорить то, о чем на самом деле думаешь. В этом — суть профессии.

Иисус Христос в ЖЗЛ

— Вы сами что-то читаете?

— Я читаю много. Не только художественную литературу, могу одновременно читать что-то по истории, философии. Сейчас, например, читаю про пересадку сердца. Задумал пьесу и решил подготовиться прежде, чем встречусь с действующим хирургом. Дочитываю книгу митрополита Илариона (Алфеева) «Иисус Христос», вышедшую в серии ЖЗЛ. Читаю с удовольствием и большой пользой для себя. Тем, кто хочет упорядочить свои знания о Христе, о библейских временах, о христианстве, очень советую. Ведь многие, выросшие в советскую эпоху, к вере приходили по-разному, а владыка Иларион все как бы по полочкам раскладывает.

— Возвращаясь к началу нашего разговора. Юрий Михайлович, как часто посещаете храмы в Москве, какие паломнические поездки совершали?

— В Москве часто бываю в Елоховском соборе, в окрестностях которого я вырос. Работая в «Литгазете», в Хохловском переулке, посещал храм св. Никиты в Хохлах. Если куда-то приезжаю, обязательно иду в намоленные храмы. Может показаться парадоксальным, но вера в Бога сегодня молодому писателю создает определенные трудности. Премиальные жюри заражены антиправославным скепсисом или так называемым «гламурным православием» (выражение Александра Щипкова), поражены презрительным отношением к народу-богоносцу Позиция некоторых крупных церковных чиновников, вроде Владимира Легойды, вообще вызывает недоумение. Мне кажется, у либералов есть влиятельная «пятая колонна» и в клире. Но Бог им судья.

— В данном отношении вы, безусловно, более свободны, чем те, кто считает себя либералами и ставит вам палки в колеса.

— Это верно.

— А по святым местам часто ездите?

— Часто. Между прочим, визирую это наше интервью, буквально выйдя за ворота Кирилло-Белозерского монастыря…

Беседовал Дмитрий Осипов газета «Спас»

август 2019 г.

Секс в СССР был!

— У Саши Черного есть строки:

Когда поэт, описывая даму, Начнет: «Я шла по улице. В бока впился корсет», Здесь «я» не понимай, конечно, прямо — Что, мол, под дамою скрывается поэт. Я истину тебе по-дружески открою: Поэт — мужчина. Даже с бородою… Разумеется, автора и его лирического героя не следует отождествлять. Но в книге «Веселая жизнь, или Секс в СССР» очень много совпадений с вашей биографией. Насколько она биографична?

— На 95 процентов. К тому же, повествование идет от лица мужчины, а не дамы. Более того, до самой последней редакции все герои у меня выступали под своими реальными фамилиями, в том числе и сам автор. Но на последнем этапе я, показав рукопись другим участникам тех событий, убедился в том, что мой взгляд субъективен и даже порой неточен, не говоря уже о художественных домыслах. Тогда я решил прибегнуть к приему, виртуозно использованному, тоже, правда, не впервые, Валентином Катаевым в шедевре «мовизма», предтече отечественного постмодернизма книге «Алмазный мой венец». Впрочем, есть одно принципиальное отличие «Венец» — это беллетризированные мемуары. «Веселая жизнь» — это роман-воспоминание, точнее, ретро-роман, о чем я и пишу в предисловии.