Заря занимается - [139]

— А луна-то, луна взошла на небе… Прямо будто по заказу наших врагов, — сказала Янка, входя в кухню, и тут же принялась жарить яичницу. Лицо ее было строгим, движения порывистыми. — Поедим что бог послал… Знал бы ты, как я вымоталась… Может, выйдем пораньше?

— Ты ведь устала.

— Встреча назначена у Бейского леса. Не больше часу пути…

— И все же. Целый день на ногах. Да и рука…

— Пустяки! Поцарапалась ножовкой. Ноги вот только гудят. И эта луна проклятая! Вот бы сейчас вчерашнюю бурю!

Они легли, не раздеваясь.

— Вот бы сейчас вчерашнюю бурю! — сказал Ради, положив голову на плечо Янки.

— Ничего, мы опять будем вместе, — шепнула Янка.

Петух проснулся, взмахнул крыльями и закукарекал. Янка встала, убрала все по местам. Заперла дверь на ключ. Спустилась вниз, насыпала корм курам, выгнала коз из кошары. Она металась по двору, словно прощалась со своим бедным хозяйством. Ради нервничал, ноги у него нетерпеливо подрагивали.

Караульный у сельсовета посоветовал им идти верхней дорогой, — со стороны села Дебелец стреляли. Полчаса назад члены отряда захватили в плен двоих участников заговора из Тырново.

— Интересно, кого же? — полюбопытствовал Ради.

— Пастуха Давида… Другой еще не назвал себя.

Они отправились верхней дорогой. Янка знала здесь каждый камень. Но луна преображала все вокруг: места, куда падала тень, казались словно провалившимися, тропинки как будто исчезли.

Уже несколько раз они принимали кусты за пастухов, завернувшихся в свои шерстяные накидки, то и дело останавливались. Шли друг за другом на расстоянии двух шагов. Янка — впереди. Так они прошли полувспаханное поле и вступили в реденький молодой лесок. Где-то здесь затерялась проселочная дорога, ведущая к заповедному Бейскому лесу. Путники присели на большой пень, обезображенный наростами грибов, и стали пристально всматриваться в голую вершину, освещенную щербатым, но необыкновенно ясным месяцем. Через несколько минут Янка положила руку на колено Ради: пора! Перед ними открылся заповедный Бейский лес, где их ждал связной. Справа виднелся овраг, поросший терновником и высокими кустами бузины. Шли медленно, стараясь производить как можно меньше шума. До леса оставалась сотня метров. Они уже собирались дать условный сигнал. Янка наклонилась, чтобы поднять с земли камень, блеснув при этом прикладом винтовки.

И тут из оврага раздался выстрел. Янка опустилась на колено, дав знак Ради залечь. За первым одиночным выстрелом последовал залп из нескольких винтовок (выстрелы показывали, где окопались враги). Прочерчивая винтовкой дугу, Янка выпустила всю обойму.

— Ты не стреляй! — крикнула она Ради. Затем перезарядила винтовку и дала два выстрела.

В напряженном ожидании прошли минута, пять… десять… Больше выстрелов не последовало. Ползком они поднялись немного вверх и влево, лихорадочно ощупывая траву в поисках камней. Продвинулись еще немного вперед. Янка стукнула камнем о камень два раза. Вероятно, враги услышали ее сигнал: в сторону места, которое они только что покинули, градом посыпались пули. Схватив Ради за руку, Янка потащила его за собой. Заповедный лес был уже совсем близко, он чернел впереди, словно могучая твердыня. Они решили добежать до него и спрятаться среди вековых буков. Но тут одновременно послышалось множество выстрелов. Они гремели слева и справа — гораздо ближе, чем раньше. Ради охнул. Янка дала несколько залпов, вскинула обмякшее тело товарища на плечо, доползла с ним до густого кустарника и оставила его там. Затем подалась в сторону и снова начала отстреливаться. Еще один залп взорвал тишину ночи. Янка встала во весь рост, повернулась к раненому Ради и рухнула в траву.

Из заповедного Бейского леса раздался выстрел связного. Пули, свистевшие над головой Ради, вонзались в поросшую густой растительностью кромку оврага, за которым начинался лес. Немного выше, почти рядом с тем местом, где лежала сраженная вражеской пулей Янка, разорвалась граната, наполнив воздух едким дымом. Ком земли шмякнулся на землю, чуть не задев Ради. Он с трудом откатился в сторону, спрятал голову за стволом дуба. Из леса снова раздался выстрел связного из Килифарево — видно, пуля попала в цель, потому что за выстрелом последовал подавленный стон, тут же заглушенный грохотом залпа из нескольких карабинов. Было очевидно, что вся местность окружена войсками и заговорщиками. Ради попытался приподняться, но у него не хватило сил. Пропитанный кровью платок, который он приложил к ране, где-то упал. Кепку он тоже потерял — она могла служить уликой, что убитая была не одна. По лицу поползли муравьи. Надежда на то, что ему удастся уйти от преследователей, с каждой минутой таяла. Ради теперь мог рассчитывать только на помощь товарища из Килифарево. Но как тот сможет ему помочь, если у Ради нет сил даже встать на ноги? Пуля пробила берцовую кость, и он совсем не чувствовал левую ногу, по бедру стекала струйка крови. Тело медленно холодело, рука едва удерживала револьвер, которым он так и не воспользовался. Веки набрякли, налились свинцовой тяжестью, голова кружилась. Ради откинулся навзничь.

Он лежал недалеко от полувспаханного поля, погруженный в горькие мысли, и отчетливо видел перед собой отчий дом. Как будут горевать родители, узнав о его смерти! Ради представил себе мать: она будет стоять с осунувшимся лицом во дворе, у цветочной клумбы, прижав ко рту платок, чтобы заглушить рыдания. И отца — он замрет неподвижно у каменной изгороди и будет смотреть на Святую Гору, как делает всегда, когда его терзает душевная мука. Глаза нальются слезами, он будет глотать их, подавляя крик. Любка затаится в комнате бабушки Зефиры, на коленях у нее пяльцы, она напрасно будет пытаться вдеть нитку в игольное ушко дрожащими руками… Ради вспомнил и брата. Переворот застал Богдана в Софии. Что ж, Богдан соберет друзей в корчме и предложит выпить по стакану мелникского вина в память о нем, Ради. А потом Ради увидел себя в Дервене: он сидит у знакомого камня, на их любимом месте, но Марины там нет…