Заря счастье кует - [19]
Паром виделся на средине реки, но правился он сейчас к городку. Стало быть – ждать.
Паренек прилег на теплые, угревшиеся под августовским солнышком бревна, поправил в изголовье котомку и вскорости задремал. Дома утром взбудили- то раненько. Снилось: воет Пиратко, он в какой-то беде, дозывается Мишу.
Мальчик тревожно вскочил.
Выл-гудел отходящий паром: чуть ли не проспал. Схватив сапоги, паренек со всех ног устремился к причальному трапу. Едва успел он заскочить в сутолоку людей, повозок, машин, – паром тронулся.
– Билетик приобретите, молодой человек, – предстала перед ним бдительная кассирша.
Миша, не опомнившийся еще ото сна, попытался стряхнуть с плеч котомку, где, под внутренней укромной заплаткой, припрятаны были матушкой дореформенных двадцать рублей. Котомка не стряхивалась. Плечи чуяли: вот она – здесь, а ее-то и не было.
– Ну, живей, живей, молодой человек! – торопила кассирша.
Миша бросился от нее к борту, повел взглядом по штабелям... Маленькой серой ягушкой пригрелась котомка на бревнах. Кроме денег, в ней свидетельство о рождении, свидетельство об образовании, лепешки, десяток яиц, чекушка топленого масла, белье, полотенце, портянки... Н все это скудненькое добро на вспугнутых глазах паренька удалялось, мельчало, отмежевывалось.
– Ах, ты убегать?! – настигла его возле борта кассирша.
– Тетенька!.. – дрогнули Мишины губы.– Там, на бревнах, осталась котомка моя! Позабыл... В ней деньги. Уснул. Документы. Как теперь?
Лепетал еще что-то горестное и бессвязное.
А котомка, уже не ягушкой, а крохотной галкой, воробышком серым скрывалась-терялась из глаз.
– Ох, поруха-беда, парень мой! – подобрела кассирша. – И много ли денег в котомке!
Назвал.
– Провезу тебя так... задарма. И обратно свезу. Токо б «ноги» котомке твоей не приделали.
Когда паром возвратился, штабель был пуст. Ни «воробышка». Миша всхлипнул, бдительно начал осматривать сгрудившихся на берегу пассажиров.
– Котомку на штабеле никто не поднял? – помогала ему кассирша.
Промолчали. Котомки ни у кого не было, Миша взобрался на штабель-другой, взад-вперед бестолково мотался по опустевшему берегу, по мосткам, заглянул под причал, под осохшие старые лодки. Приметив женщину, спускавшуюся с угорья, с порожними ведрами на плечах, Миша бросился к ней:
– Тетенька! Вы не видели, там вон лежала котомка моя!.. В ней документы и деньги!
– Серенькая!
– Ага!! Серенькая!! – вскричал паренек.
– Соседка моя подобрала. Сейчас укажу, где живет.
Соседка не вдруг-то, не сразу доверилась:
– Называй, рассказывай, что в ней в середке. Может, она и не твоя!
Захлебываясь, перечислил, назвал.
– Эх, голубь-неслетышек, – протянула ему холщовое, самотканое счастье «соседка». – На, держи! Да наперед-то губы покрепче сжимай.
Может быть, эта первая незадача и насторожила Мишу. А может, обычная в этом возрасте тяга к родному порогу, к материнской опеке, к теплу ее глаз. Тоскливыми и отчужденными показались ему первые дни пребывания в училище. Томился. Скучал. Стал рассеянным – оттого и чуть-чуть туповатым.
Через пару недель – убежал. Заявился с повинной к отцу:
– Папа, лучше я буду овечек пасти!!
– Кто ж тебя прогоняет! Паси, – приласкал его взглядом отец. – Паси. Это дело нехитрое...
Непонятно, одобрил или осудил!
Ох вы, овцы, шальные, дурные, осенние... Все бегут, и бегут, и бегут. А дожди их секут, и секут, и секут. Им неславно, и ты промокаешь насквозь. Ноги тоже в мокре. А они все бегут и бегут да все блеют, ревут, не дают костерка развести.
Стали волки уже подвывать, когда Мишино стадо загнали в кошары.
Робко просит отца:
– Папа... Отпусти меня в восьмой класс!
– Кто же примет тебя! По два месяца учатся уж.
– Разрешишь, может быть, упрошу.
Задал думок отцу. Сам-восьмой Иван Павлович в семье. Супруга Клавдия Николаевна прихварывает. А кормилец в колхозе один – трудодень. Трудодень квашню растворяет. Да велик ли он с тощенькой вятской земли – вот в чем вопрос. Тяжко, думно отцу. Но встал-таки, поднялся Иван Павлыч Красилов.
– Пойдем вместе просить, – приобнял за плечи он своего «овцевода», бедолагу-ремесленника.
Мишу приняли.
В каникулы, даже зимние, искал у колхоза работы. Подравнивался к мужикам. Здоровенный вымахивал вятич!
Аттестат зрелости. Дальше как быть!
Иван Павлыч прирезал бычка, продал мясо и на выручку закупил малость тесу. Потронулась крыша во многих местах, изветшала. До осенних дождей рассчитывал подлатать ее. Загнивает домишко.
– Папа... Я хочу поступать в институт. Как ты посоветуешь?
Долго гладил шершавой рукой Иван Павлыч Красилов шершавые, как ладони, тесины. Глядел на крышу, глядел и на Мишу...
Глуховато спросил:
– Куда... В какой институт!
– В Йошкар-Оле, в лесотехнический.
– Сдашь!
– Сдам.
Еще раз погладил укладочку теса старший Красилов. Долго-долго смотрел на дыроватую крышу, пряча от сына глаза. Наутро не видно стало и тесу. Продал. На дорогу. На первое время...
В Йошкар-Оле ждали дюжего вятича неразгруженные баржи и вагоны.
Еще не пробилась к Оби таежная магистраль, а вдоль нее уже начали зарождаться новые леспромхозы. Тайга не потронута – целина. По два дятла на квадратный один километр.
За плодотворную работу в жанре сказа, за неповторимую самобытность, свежесть и сочность глубоко народного языка Ивана Ермакова (1924–1974) по праву называют писателем бажовской традиции. И особое место в творческом наследии талантливого тюменского литератора занимают сказы о солдатах, защитниках Родины. Прошедший огневыми дорогами войны от российских равнин до самого фашистского логова, Ермаков хорошо понимал и чувствовал характер русского советского воина — мужественного, находчивого, душевно щедрого, всегда имеющего про запас острое словцо, ядреную солдатскую шутку.Герои сказов Ермакова и в мирной жизни остаются в душе солдатами — горячими патриотами, бескомпромиссными борцами за правду и справедливость.
В однотомник избранных произведений Ивана Ермакова (1924—1974) вошло около двух десятков сказов, написанных в разные периоды творчества писателя-тюменца. Наряду с известными сказами о солдатской службе и героизме наших воинов, о тружениках сибирской деревни в книгу включен очерк-сказ «И был на селе праздник», публикующийся впервые. Названием однотомника стали слова одного из сказов, где автор говорит о своем стремлении учиться у людей труда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Увлекательная история жизни и трагической гибели Мэри Тернер, дочери английских колонистов, вышедшей замуж за фермера из Южной Родезии. Самый первый роман Дорис Лессинг, лауреата Нобелевской премии в области литературы за 2007 год, моментально принесший начинающей писательнице всемирную известность.
Автор рассказов этого сборника описывает различные события имевшие место в его жизни или свидетелем некоторых из них ему пришлось быть.Жизнь многообразна, и нередко стихия природы и судьба человека вступают в противостояние, человек борется за своё выживание, попав, казалось бы, в безвыходное положение и его обречённость очевидна и всё же воля к жизни побеждает. В другой же ситуации, природный инстинкт заложенный в сущность природы человека делает его, пусть и на не долгое время, но на безумные, страстные поступки.
Героиня этого необычного, сумасбродного, язвительного и очень смешного романа с детства обожает барашков. Обожает до такой степени, что решает завести ягненка, которого называет Туа. И что в этом плохого? Кто сказал, что так поступать нельзя?Но дело в том, что героиня живет на площади Вогезов, в роскошном месте Парижа, где подобная экстравагантность не приветствуется. Несмотря на запреты и общепринятые правила, любительница барашков готова доказать окружающим, что жизнь с блеющим животным менее абсурдна, чем отупляющее существование с говорящим двуногим.
Карл-Йоганн Вальгрен – автор восьми романов, переведенных на основные европейские языки и ставших бестселлерами.После смерти Виктора Кунцельманна, знаменитого коллекционера и музейного эксперта с мировым именем, осталась уникальная коллекция живописи. Сын Виктора, Иоаким Кунцельманн, молодой прожигатель жизни и остатков денег, с нетерпением ждет наследства, ведь кредиторы уже давно стучат в дверь. Надо скорее начать продавать картины!И тут оказывается, что знаменитой коллекции не существует. Что же собирал его отец? Исследуя двойную жизнь Виктора, Иоаким узнает, что во времена Третьего рейха отец был фальшивомонетчиком, сидел в концлагере за гомосексуальные связи и всю жизнь гениально подделывал картины великих художников.
Как продать Родину в бидоне? Кому и зачем изменяют кролики? И что делать, если за тобой придет галактический архимандрит Всея Млечнаго Пути? Рассказы Александра Феденко помогут сориентироваться даже в таких странных ситуациях и выйти из них с достоинством Шалтай-Болтая.Для всех любителей прозы Хармса, Белоброва-Попова и Славы Сэ!
Порой трудно быть преподавательницей, когда сама ещё вчера была студенткой. В стенах института можно встретить и ненависть, и любовь, побывать в самых различных ситуациях, которые преподносит сама жизнь. А занимаясь конным спортом, попасть в нелепую ситуацию, и при этом чудом не опозориться перед любимым студентом.