Заря над степью - [12]

Тибетец еще сильнее застонал и заплакал навзрыд.

Из-за перевала послышался топот. Это прискакал старый Балдан. Взглянув на Самданбазара, он спросил:

— Что случилось? С коня упал, что ли?

— Нет, я хотел убить этого человека, но небо покарало меня, — ответил лама и со слезами на глазах попросил перевязать ему руку. — А-ра-ра-ра! — Тибетец завопил от нестерпимой боли, лицо его побелело, и он упал без сознания.

VIII Встреча с ученым — радость на всю жизнь

Прекрасное и сердечное отношение монгольского народа к нам радовало наши сердца.

П. Козлов, «Монголия и Кам», 1906

Путешественники остановились в Харабалгасуне, в этом безлюдном крае, где высятся лишь развалины величественного древнего города. Солнце клонилось к закату. В лагере царило оживление. Русские и монголы дружно хлопотали возле лошадей и верблюдов. Крепостные стены древнего уйгурского города с десятого века, навернок, не слышали такого шума. Русская и монгольская речь, ржание лошадей, верблюжий крик эхом отзывались среди безмолвных развалин.

Стоянку выбрали на заросшем травой древнем валу. Поставили юрту для начальника экспедиции академика Радлова. Рядом с его юртой раскинули две палатки: русскую казачью и пеструю монгольскую. Старый ученый по-юношески проворно поднялся на древний вал.

— Ну вот мы и приехали в гости к хану Буку. Приветствуем тебя, Хара-балгасун! — Затем, повернувшись к Батбаяру, который только утром присоединился к экспедиции, он через переводчика Федора Осокина спросил: — Батбаяр-гуай, знаете ли вы, чей это был город?

— По-разному толкуют. Старики говорят, что здесь стоял большой уйгурский город.

— Правильно, дорогой мой, правильно. Здесь была столица уйгурского государства. А что это было за государство, не слышали?

— Слышал я, что, до того как у монголов свои сутры появились, они читали уйгурские книги. А когда я был в городе Синине, мне рассказывали, что в Тибете тоже живут уйгуры, только желтые. Это говорил и Самданжамба. Они говорят на монгольском языке. А еще есть черные уйгуры. У этих речь похожа на речь синьцзянских уйгуров. Слышал я еще, что у озера Хубсугул тоже обитают уйгуры-оленеводы. Эти ничего не знают — ни своей истории, ни письменности. Но вроде и они пошли от давних уйгуров.

— Вполне возможно. Древние уйгуры жили в этих местах еще до Чингиса. А кто такой Самданжамба, о котором вы только что упомянули?

— Старый проводник, очень хороший человек. Он был проводником у Потапина, с которым и я два раза встречался.

— А-а! Значит, это тот самый Самданжамба, которого знают все ученые? А супругу Потапииа, Александру Васильевну, вы тоже встречали?

— Как же, как же! Добрая такая женщина. Высокая, с голубыми глазами.

— Да, да! Супруги Потанины — прекрасные люди. Сейчас они готовятся к новой экспедиции. А это что такое? Обелиск? — вдруг воскликнул ученый и торопливо подошел к большому гранитному памятнику. — Вот, Батбаяр-гуай, смотрите, — обратился Радлов к старому монголу, — это уйгурская надпись, буквы похожи на ваши, монгольские. А вот это китайская надпись. Эти письмена — рунические…

Переводчик не мог, однако, передать все, что рассказывал академик. Он был простой толмач, умел вести разговор об обыденных вещах, мог расспросить о дороге, знал названия некоторых мест, рек, озер, но для перевода более сложной речи знал язык недостаточно. Оказавшись в затруднительном положении, Осокин смутился и, чтобы как-то скрыть свою неловкость, сказал:

— Господин начальник, ваша юрта готова. Местные жители узнали, что прибыли путешественники и хотят приветствовать вас.

— Ну тогда пойдем. Пригласите их в мою юрту, — попросил Радлов.

Местные жителя встречали гостей по монгольскому обычаю: принесли горячий чай, пенки, сушеный творог и другие кушанья, приготовленные из молока.

К ученому обратился старый монгол с аккуратно подстриженными усами.

— Мы узнали, что к нам приехали русские ученые, и решили встретить вас. Мы люди простые, темные, пасем свой скот в степи и далеко в горы не заходим. Мы очень почитаем ученых людей, хотя и не умеем с ними вести разговор, ведь мы словно дети. Мы пришли сюда, чтобы предложить вам свою помощь. Летом у нас молока вдоволь, и вы можете каждое утро брать его у нас. Если хотите, мы сами будем привозить его сюда.

— Спасибо за доброе слово, дорогие друзья. Мы с удовольствием будем брать у вас молоко, — отвечал Радлов.

— Маньчжурские чиновники из Урги приказали ничего вам не показывать. Мы знаем также, что они послали своих людей следить за вами. Но мы от вас ничего не скроем и расскажем все, что сами знаем, о старинных городах, курганах и могильниках. Мы понимаем, что вы, ученые, приехали к нам из-за тысячи земель не за наживой, как жадные китайские торговцы, ростовщики и маньчжурские чиновники. Наши араты хорошо думают о вас…

— Мне очень приятно, что вы понимаете нас, — ответил ученый. — Прошу вас, отведайте русских угощений. Это верно, мы приехали сюда не ради личной выгоды. Мы хотим изумить старинные памятники пашей страны, имеющие большое значение для науки и общечеловеческой культуры. Федор, прошу вас перевести так, чтобы все поняли, — обернулся Радлов к переводчику.