Заря над бухтой - [8]

— Любопытно, пять лет кручу на ней баранку, а, к стыду своему, не знаю, когда ее построили.

— Давненько, Ты еще и под стол пешком не ходил. Диалог на этом прервался. Шофер снова нажал на «все

педали», задние колеса образовали снежный вихрь, а машина ни с места. Чувствую, «скребут кошки» у парня, но злость про себя держит.

— Вот, батя, и сели на твоей дороге. Пока встречные не пробьются, загорать придется. Так что времени в достатке. Интересно, как же вы ее тут тянули?

И наш попутчик повел рассказ.

Завод начинали строить при полном, можно сказать, бездорожье. «Подъездными путями» служили доски да бревна, по которым катали тачки. А к жилью через бугры и косогоры люди протаптывали себе тропинки, конечно, там, где попрямее и покороче. В морозную зиму или летом еще куда ни шло — терпимо было. А вот когда земля обильно поливалась камчатскими дождями или когда весенняя распутица приходила, вся территория превращалась в непролазную грязь. Как говорится, ни проехать, ни пройти. Приходилось самим тут же мастерить «тротуары»: в грязь бросали доски, бревна, камни, металлические предметы. Так и добирались к месту работы, не как нынче — из цеха в цех на модных каблучках.

Но с местным бездорожьем еще мирились. Знали, нет пока средств и силенок, повременить надо. А вот с большой дорогой следовало что-то делать. Поселок снабжался тогда в основном морем. На кунгасах, которые буксировали маломощные катера, доставлялись материалы, продукты, почта, словом, все, в чем нуждались рабочие и их семьи. Связь эта, однако, была ненадежной. Частые штормы, туманы, пурги нарушали снабжение, грузы доставлялись с большим опозданием. По суше связь вообще отсутствовала. Лишь единственная тропка, петлявшая меж берез и корявого стланика, приводила путника в город. Но она отнимала у человека полный день, если он по делам своим пешком отправлялся в Петропавловск. Словом, дорога на город стала для судоремонтников серьезной проблемой.

— А как решить ее? — продолжал свой рассказ наш попутчик. — Кругом лес, сопки, через них тянуть надо.

— Так на ощупь и шли? — допытывался шофер, слушая своего пассажира уже с нескрываемым любопытством.

— Да нет, были у нас специалисты, знавшие толк в этом деле. Изыскания сделали. А потом кирки и ломы на плечо, и за дело! Копали, подсыпали, трамбовали. Отовсюду везли песок, глину, бревна. Все в ход шло.

— Но позвольте, — тут уж я вступил в беседу. — Старожилы рассказывают, что на нынешней трассе тогда масса плавунов встречалась. Да и сама местность-то была заболоченной.

— То-то и оно. Эти плавуны да болота в печенках у нас сидели. Такие «прожорливые», черти. Тонны щебня и гравия бросали, и все как в бездонную яму. И обойти некуда. Вот и мучились, пока не укротили их.

Пробка, наконец, рассосалась, шофер дал газу, и машина тронулась.

Ехали молча, пока водитель снова не спросил:

— А что же дальше было?

— Гм, дальше? Потом эта дорога появилась. Конечно, тогда она не так выглядела. Вот глянь, лощинка! Видишь? От нее до клуба езды минут семь, а мы год сюда шли. Понял?

— Да я-то понял. В одном не разберусь: все время говоришь: мы да мы. А кто это мы?

— В первую голову строители. Я работал тогда в одном управлении. После демобилизации пришел на завод.

Сквозь густо валивший снег мелькнули затуманенные огоньки «Рассвета». Шофер сказал:

— Ну, вот, добрались.

Вылезая из кабины, пассажир протягивает водителю деньги.

— Не стоит, батя. Раз по твоей дороге ехали, госпошлину можно и не брать.

— Не дури, парень, бери. Дороги моей здесь нет. Тут наша дорога.

На том и расстались. Теперь, конечно, я сожалею, что не узнал имени своего попутчика. Но, вспоминая сейчас тот случайный разговор в такси, отчетливо себе представляю, как метр за метром набирала силу эта дорога. Как вдоль нее, словно по берегам реки, вырастали дома. Собственно, дорога эта стала не только важной транспортной артерией, она дала потом толчок к расширению городского строительства.

Летопись засвидетельствовала: «Дорогу от поселка Индустриальный до Петропавловска начали строить в июне 1939 года. Окончено ее сооружение летом 1941 года». Выходит, за такой срок всего 7 километров. По современным темпам, конечно, пустяк. Но тогда, да еще в условиях Камчатки, эти километры обходились ой как дорого.

- Память огненных лет -

…Накануне 30-летия Победы встретились мы с Анной Владимировной Острой. Когда она раздавала рабочим инструмент, я старался запомнить ее: невысокая, подвижная, с изрезанным морщинками лицом и с прической, усыпанной сединами. По возрасту и стажу Анна Владимировна уже пенсионерка, но родной цех, где прописалась с тридцать шестого, покидать не торопилась. Раньше токарничала, а теперь вот работу ей попроще подыскали — раздает инструмент. Всю войну, с первого до последнего дня, простояла Анна Владимировна у станка, выполняя срочные и нелегкие заказы. Давно это было. Время, однако, не притупило ее памяти, и о тех годах рассказывает она так, словно все это случилось не тридцать лет назад, а вчера или даже сегодня.

— Помню, пошли мы на Сопку любви, там вечер танцев был. Музыка играет, в вальсе кружимся. И вдруг все смолкло. Увидели мы мужчину с поднятой рукой. Лицо у него суровое, пасмурное. Сказал нам всего несколько слов: «Товарищи, война началась. Немец напал». Как бритвой, резанули они по сердцу. Ведь еще минуту назад все здесь кружилось в счастье, веселье, был смех, а расходились мы в какой-то необыкновенной печали.