Заря - [4]

Когда опрос закончился, он поставил на свиток печать: изящная баночка, из которой выходил ажурный дымок.

— Ну, вот и все. Теперь я вас провожу до комнаты, в которой вы будете жить, следующие семь лет, — мужчины сказал это и принялся скручивать документ в трубочку, а я все не могла понять: что мне больше не нравиться: его равнодушный взгляд или не менее равнодушная улыбка.

Мы встали. Мой проводник (имени я его так и не узнала) снова пропустил меня вперед, поэтому на площадку я вышла первой.

Ожидая подвоха тогда, мой взгляд упустил, что та располагалась очень высоко и более того: с неё открывался великолепный вид. Бездонное лазурное небо, без единого облака горы до середины закрытые лесами, где-то внизу дома и ветер… Ветер, бьющий насквозь, принося с собой чувство такой далекой, но желанной свободы. Красивое место…

Я не удержалась и подошла к бордюру. Замок и город предстали как на ладони. Хотелось постоять тут подольше, но за спиной меня ожидал человек и я, нехотя, отвернулась от пейзажа. Оказывается, провожатый тоже смотрел на него. Только в глазах его был не восхищение или задумчивость, а какой-то нехороший прищур: как бы ожидая оттуда некую опасность. С удивлением я оглянулась… бортика не было. Нога соскользнула, и мое тело полетело вниз с нарастающей скоростью. Понимание случившегося пришло не сразу, сначала была лишь странная, какая-то пустая отрешенность; но потом вместе с осознанием произошедшего стал разрастаться ужас. Из горла вырвался крик, а руки закрыли лицо, будто надеясь закрыться от этого, как от кошмара. «Сверх-Я» работало и в другую сторону, механически собирая энергию; и вот уже готовое заклинание срывалось с мысленной нитки…

«Не используй магию…»

Слова, с любовью вбитые Орнетом прозвучали в голове как гром. Энергия тут же втянулась, и наступило просветление, будто я только что решила сложную задачу.

В этот момент чьи-то сильные руки резко оборвали мой полет и поставили меня на пол. Я была в воздухе несколько секунд, но чересчур насыщенный букет прочувствованных мной эмоций сделал свое черное дело: ноги не удержали тело на тверди, повалив на землю. Стоящий рядом мужчина невозмутимо поднял меня, перекинул через плечо и понес, судя по всему, в мою (теперь) комнату. О Духи!!! Дядя!! Вернусь, поставлю тебе памятник! Своими руками из гранита вытёсывать буду!

Этот вечер я встретила в своей комнате. А точнее проспала, ибо решила, что в сознании сойду с ума и, оказавшись на кровати, заснула мертвецким сном.

* * *

Обратно же в реальность возвратило меня не солнце (плотные темно-синие шторы не давали свету пробиться в комнату, поэтому даже ясным днем можно было спокойно лечь спать), но и сама я не проснулась. Меня вообще не будили. Меня диким криком в ухо выкинула из сна Ната: «Не спать на страже!»

Я не знаю, откуда у нее такая луженая глотка, но «драконий» вопль после почти двенадцатичасовой тишины настолько был для меня неожиданным, что спросонья дезориентировал и свалил с кровати. Оклемавшись, посмотрела с укором на Нату. Та улыбалась в тридцать два зуба, по-крокодильи, как любил говорить Орнет (знать бы еще, кто такой крокодил?).

— Не спи, Юл! Так можно и жизнь проспать или, в крайнем случае, первые уроки. Что сидишь? Я долго ждать не намерена.

— Садистка, — было единственное, что я смогла сказать. Та хмыкнула и молча ушла из комнаты, закрыв за собою дверь. Убить бы того, кто сказал, где я теперь живу! Делать было нечего. Пришлось вставать и идти умываться. Надела серое платье с передником — одежду учеников, свою разрешалось носить лишь по праздникам. Последнее было не удивительно — дядя переодевался в костюм из точно такого же материала, когда работал с разъедающими жидкостями. Да к тому же платье оказалось куда более удобным, чем традиционно принятые и не стесняло движений. Обувь — вообще песнь отдельная: полусапожки на низком каблуке нигде не жали, да и ноги не потели.

Когда я вышла из комнаты, то увидела, как Ната уставилась в окно. При том пейзаж был явно занимательный, так как на меня она даже не глянула.

— На что смотрим? — вместо ответа та издала всхлип, который перерос в истерический смех. И он был настолько силен, что она не удержалась на ногах и сползла по стенке на пол.

— Зан… Зан… Ой, не могу… — Ната закрыла лицо руками, только плечи вздрагивали.

Заинтересовавшись, я выглянула в окно. За ним была видна памятная площадка, на которой группа юношей под присмотром наставника выполняли синхронно упражнения. Ничего удивительного и тем более смешного. Потом я вспомнила слова Наты:

— Кто такой Зан?

Переждав очередной взрыв дикого хохота, я услышала ответ:

— Да брательник мой. Вспомни: тощий такой и рыжий.

— Ну, помню.

— Понимаешь, он всю жизнь просидел в отцовской библиотеке. Мы целители в пятом поколении. Так вот, ума в нем много, а вот «мяса» ни шиша. И сейчас он на тренировке… — взрыв смеха был в этот раз сдержан, — ты бы тоже смеялась.

— Понятно. Кстати, что ты сказала про занятия?

— А-а-а. Ничего. — Ната махнула рукой, — пока они не закончат ничего не будет. Да еще завтрак.

— А зачем ты меня разбудила?

Ответ поверг мой разум во тьму: