Зарубежный криминальный роман - [6]

Фонд забастовки полевых рабочих день ото дня рос. С самого начала выяснилось, что у исполина «Шмидта и Хантера» имелось множество тайных врагов, или, по меньшей мере, противников и завистников, которые охотно раскошеливались во вред фирме. Шестьдесят пять процентов средств фонда перетекли из касс средних и мелких предпринимателей Ивергрина. Из соседних селений тоже поступали сообщения о сборе средств. Через неделю руководство забастовкой сумело выплатить каждому рабочему столько денег, сколько составило бы требуемое повышение жалованья.

Однажды Бертон заволновался и решил все силы приложить к разрешению проблемы труда и капитала. Он отыскал Эдгара Уиллинга в его доме.

— Хэлло, мистер Бертон, — сказал Эдгар. — Разве вы не предсказывали совсем недавно, что мы еще встретимся?

Бертон пропустил замечание мимо ушей. Уиллинг продолжал:

— В районе Эстервилла полевые рабочие начали бастовать. Не слышали об этом? В окрестных городках батраки уже насторожились. Значит, забастовка грозит распространиться на всю территорию владений Шмидта и Хантера. Может быть, вы пришли, чтобы взывать к моей совести?

— Я пришел, чтобы посоветоваться с вами, интеллигентным и образованным человеком, как совместными усилиями стереть это пятно позора с лица Америки.

«Как поэтично он говорит, когда пьян», — подумал Эдгар и с улыбкой спросил:

— Значит, фирма готова выплатить обещанное повышение жалования?

Бертон наклонился вперед, словно хотел загипнотизировать своего собеседника.

— Мистер Уиллинг, — сказал он. — Я не выдам тайны, если подчеркну, что окружное руководство профсоюза ни в коем случае не соратник вам в деле забастовки. Если я, как более опытный из нас обоих, дам вам совет, то только такой: нельзя совершенно игнорировать интересы работодателя.

Поскольку Эдгар молчал, Бертон продолжил:

— Несомненно, вы, нынешний шеф профсоюза, обязаны учитывать чувства ваших подчиненных, по крайней мере, в некоторой степени. Не делайте, пожалуйста, кислую мину. Именно потому, что я уважаю вашу точку зрения, я пришел к вам. Как полномочный представитель фирмы я протягиваю врагу руку и предлагаю нам сойтись на середине. Фирма выплатит пятьдесят процентов повышения зарплаты, и работа завтра возобновится.

— Сто процентов, — решительно заявил Эдгар. — Или забастовка продолжится.

Бертон глубоко вздохнул.

— Разумеется, это компромисс, я ясно понимаю. Я могу представить себе, что в таком случае вы несколько поблекнете в глазах самых радикально настроенных рабочих. Я рассчитывал на это и готов сделать еще один шаг вам навстречу. Видите ли, мы оба шефы, вы в профсоюзе, я — у Шмидта и Хантера. Ничего хорошего не выйдет, если мы ополчимся друг на друга. Случаю угодно, чтобы моя фирма владела большими наличными средствами, чем ваша, и я получаю большее жалованье, чем вы — это несправедливо, должен признаться. Как вы отнесетесь к тому, если из моих доходов я уступлю вам некоторую долю — денежное возмещение за моральный ущерб, если хотите. Скажем, две или три тысячи? Это не пустяк.

— Выплатите сто процентов обещанного повышения жалованья, — возразил Эдгар. — И работа немедленно возобновится.

Бертон залез в карман, вынул тонкую длинную сигарету, поднес к ней зажженную спичку и посмотрел на синеватое облачко дыма. «Трех тысяч ему, по-видимому, мало. Парень постепенно наглеет или боится, что, нарушив правила, он потеряет работу и сядет в лужу. В любом случае, стоит слегка показать зубы, чтобы он правильнее оценил свои силы».

— В нашем городе около девяти тысяч жителей, — сказал он. — Из них лишь десятая часть — полевое рабочие. Конечно, здесь можно не считать наших людей, занятых в других городах. Я не знаю, в курсе ли вы, что на землях Шмидта и Хантера занято приблизительно столько людей, сколько в нашем городе жителей. Теперь представьте себе картину глобального повышения жалования. Фирма делает деньги не из воздуха. Если она капитулирует перед вашим упрямством, она подорвет самое себя.

— Мы только требуем от фирмы то, что она пообещала прошлой осенью, — ответил Эдгар.

Бертон раздавил сигарету и решил выбросить более сильный козырь.

— Фирма играет важную роль в масштабах нации, — провозгласил он. — Если вы разорите фирму…

— …сразу наступит катастрофа, — прервал его Уиллинг.

— И вы окажитесь опозоренным, как организатор государственного преступления, — докончил Бертон.

Эдгар снова улыбнулся.

— Большое спасибо за трогательную апелляцию к моим патриотическим чувствам и американской совести, но подобные слова я не раз слышал. Сто процентов — или забастовка продолжится.

— Я подорву вашу репутацию в городе, — пригрозил Бертон.

— Если бы я ко всему относился так холодно, как к собственной репутации, то давно превратился бы в айсберг, — весело парировал Уиллинг.

— Всякий айсберг можно растопить, — задумчиво пробормотал Бертон. — Надо только узнать верный способ.

— Может быть, — безразлично сказал Эдгар. — Но я всегда был хорошим боксером, а где бокса было недостаточно, очень кстати приходилось знание законов.

Бертон вскочил. Трещина в его маске расширялась.

— Мы еще посмотрим, кто окажется сильнее, — громко произнес он.