Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - [79]
Ниро Вульф является владельцем большого каменного особняка в районе 35-й Западной улицы Нью-Йорка. Его хобби доступно только состоятельным людям: большая оранжерея на верхнем этаже содержит десять тысяч орхидей, за которыми ухаживает специальный садовник. Цветы — это «святое» для Вульфа: ежедневно по два часа утром и вечером он посвящает общению с ними, и в это время никто не смеет помешать ему. Другое не менее свято оберегаемое занятие — это еда, приготовлением которой занят виртуоз своего дела Фриц Бреннер. По страницам романов разбросано столько описаний изысканных блюд, что Стаут при помощи своих друзей в 1973 г. даже опубликовал специальную «Поваренную книгу Ниро Вульфа». Для полной характеристики героя следует упомянуть его высокую эрудицию, женоненавистничество, неприязнь ко всем видам транспорта, любовь к трубке, непомерное количество ежедневно поглощаемого пива и столь же непомерные габариты: 285 фунтов, или одна седьмая тонны, его веса в немалой степени способствует тому, что он предпочитает не покидать собственный дом.
В известном смысле его глаза, уши и ноги — это Арчи Гудвин, который в одном из романов заметил, что «все различие» между ним и Вульфом заключалось в том, что Вульф «был гением, а я обычным сыщиком». Арчи выполняет практически всю черновую работу — от поиска при необходимости очередного дела, когда «хозяину», по его мнению, грозит опасность оказаться в материально стесненных обстоятельствах (как в «Умолкнувшем ораторе», где именно Арчи «вытягивает» на Вульфа дело, сулящее большую прибыль), до подробного и вполне самостоятельного расследования (иногда и вопреки желанию Вульфа, как в романе «Если бы смерть спала»), о результатах которого он обстоятельно докладывает «наверх». Отношения Вульфа и Гудвина выходят за рамки «начальник — подчиненный»; такая связь существует на более «низком» уровне с другими помощниками Вульфа — одним из лучших сыщиков Нью-Йорка невзрачным Саулом Пензером, Фредом Даркином, Орри Кадером…
Арчи ни в малой степени не тяготится своим положением «второго», ведь каждый из них составляет весьма важную часть жизни другого, и сложившиеся отношения — редкий случай искренней мужской дружбы.
Ну а кроме того, Гудвин может легко компенсировать неудобства своего положения хотя бы тем, что роль повествователя принадлежит исключительно ему, и он не упускает случая порой довольно едко откомментировать те или иные поступки и распоряжения своего шефа. К тому же Гудвин — «действующий» герой, в то время как Вульф в большинстве романов — «мыслящая гора», сидящая в любимом кресле с закрытыми глазами и шевелящимися губами, что означает крайнюю степень умственного напряжения. Соответственно, Гудвину и уделено гораздо больше романного времени и пространства, хотя слава непревзойденного мастера достается в первую очередь Вульфу.
Особенность творческой манеры Ниро Вульфа — расследование на основе добытых другими данных — в известной степени ограничивает спектр дел, которыми ему приходится заниматься. Другое ограничение — очень высокие суммы, в которые он, как правило, оценивает свою работу: «Мнение экспертов стоит денег… Мое… само по себе, без всякого расследования, стоит тысячу долларов.
— Тысяча долларов за мнение?
— Чтобы иметь мнение, его надо сначала выработать, применяя дедукцию и проявляя интеллект…»
В свете сказанного понятно, что преимущественные клиенты Вульфа — люди состоятельные, а в этом кругу «не принято» совершать грубых преступлений. Убийства — да, но они, как правило, не расцвечиваются; мотивы весьма устойчивы — любовно-семейные интриги, связанные с большими деньгами. Все это обязывает писателя поступаться внешней динамикой действия ради обстоятельных картин быта и нравов, которые со вкусом и знанием дела живописует Арчи Гудвин. «Я магнитофон, который умеет задавать вопросы», — обмолвился он как-то о себе, но точнее будет назвать его видеомагнитофоном, способным еще и к тонкому анализу происходящего. Так, тщательно описаны все простоватые, но не ставшие от этого менее драматичными для тех, кто их организует, любовные и финансовые интриги в среде богатых скотопромышленников и их детей, показанные в одном из ранних романов Стаута «Усопший Цезарь». Интересно, что манера расследований, которой привержен Ниро Вульф, и здесь, и в более поздних романах чем-то напоминает манеру Шерлока Холмса: Вульф интуитивно догадывается о том, как все произошло, и все дальнейшее действие сводится к тому, чтобы раздобыть необходимые подтверждения.
Арчи Гудвин, резко погрузившийся в незнакомую обстановку (они вообще попали в эти места случайно, потерпев аварию по дороге на Североатлантическую выставку, куда Вульф вез свои орхидеи), совершает рискованные поступки и даже оказывается задержанным полицией, но успевает снабдить шефа недостающей информацией, хотя тому давно ясно, кто и с какой целью убил молодого Клайда Осгуда и погубил племенного быка Цезаря. Интересно, что Вульф, сугубо городской человек, оказался более проницателен в животноводстве, чем местная полиция, которую он не упускает случая поставить на место, освобождая Гудвина: «Ваши недоверчивые взгляды изобличают вашу глупость…»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
