Зарубежная повесть - [14]

Это открытие как-то сразу освободило его от тяжелого чувства, подобно тому как порыв ветра освобождает потное тело от песка. Нет смысла усугублять свои страхи. Настоящий мужчина сумеет убежать, разрушив сколько угодно стен из стали и железобетона. Нельзя впадать в отчаяние от одного вида замка, не выяснив точно, есть к нему ключ или нет… Не спеша, увязая в песке, он направился к дому. На этот раз придется говорить спокойно и выведать у нее все, что необходимо… Она была права, что не вымолвила ни слова, когда он набросился на нее с криком… А может быть, она молчала потому, что ей просто стало стыдно: она не позаботилась о том, чтобы он не увидел ее обнаженной.

9

После ослепительного блеска раскаленного песка в комнате было сумрачно, зябко и сыро. Спертый горячий воздух пах плесенью — не то что снаружи. Вдруг ему показалось, что у него начинается галлюцинация.

Женщины нигде не было. На миг он остолбенел. Хватит загадывать загадки! Но, в общем, никакой загадки и нет. Женщина, конечно, здесь. Опустив голову, она молча стояла спиной к нему перед баком с водой около умывальника.

Она уже оделась. От подобранных в тон бледно-зеленого с яркими узорами кимоно и шаровар, казалось, исходил освежающий аромат мятного бальзама. Да, тут ничего не скажешь. Опять он слишком много думает о женщине. Но в этих совершенно невероятных условиях, да еще при том, что он не выспался как следует, у него не могло не разыграться воображение.

Одной рукой женщина оперлась о край бака и, глядя внутрь, медленно чертила пальцем круги на воде. Мужчина, энергично размахивая потяжелевшей от песка и пота рубахой, плотно намотал ее на руку.

Женщина оглянулась, насторожилась. Ее лицо так непосредственно выражало немой вопрос, мольбу, что казалось, всю свою жизнь она прожила именно с таким выражением. Мужчина хотел по возможности держаться так, будто ничего не произошло.

— Жара, правда?.. В такую жару просто не хочется рубаху надевать.

Но женщина все еще смотрела на него недоверчиво, вопросительно, исподлобья. Наконец с робким, деланным смешком она сказала прерывающимся голосом:

— Да… правда… Когда вспотеешь одетая, вся покрываешься песчаной сыпью…

— Песчаной сыпью?

— Угу… Кожа краснеет… становится как после ожога и слезает.

— Хм, слезает?.. Я думаю, она просто преет от влажности.

— Может, и поэтому… — Похоже было, что женщина немного осмелела, стала словоохотливее. — Как только мы начинаем потеть, стараемся снять с себя все, что только можно… Да ведь вот видите, как мы живем, — нечего бояться, что попадешься кому-нибудь на глаза…

— Ну конечно… Знаете, мне неудобно, право, но все же я хотел попросить вас выстирать мне эту рубаху.

— Хорошо, завтра как раз привезут воду.

— Завтра?.. Завтра, пожалуй, поздновато… — Мужчина хмыкнул. Ловким маневром ему удалось перевести разговор в нужное русло. — Кстати, когда же наконец меня поднимут наверх? Мне все это крайне неудобно… Для такого обыкновенного служащего, как я, нарушение установленного распорядка даже на полдня может повлечь за собой весьма серьезные последствия… Я не хочу терять ни минуты… Жесткокрылые — это насекомые, которые летают над самой землей… Их очень много в песчаной местности, вы знаете, какие они?.. Я хотел как раз во время этого своего отпуска постараться найти хоть какой-нибудь новый вид этого насекомого…

Женщина слегка шевелила губами, но ничего не говорила. Похоже было, что она повторяла про себя незнакомое слово «жесткокрылые». Но мужчина безошибочно почувствовал, что она снова замкнулась. И, как будто невзначай, он сменил тему.

— Неужели у вас нет никаких средств, чтобы поддерживать связь с другими жителями деревни?.. Что, если, например, бить в бидоны из-под керосина?

Женщина не отвечала. Со скоростью камня, брошенного в воду, она снова погрузилась в свое спасительное молчание.

— В чем дело, а?.. Почему молчите? — Он едва не вышел из себя и с трудом поборол желание заорать. — Не понимаю, в чем дело… Если произошла ошибка, будем считать это ошибкой — и все в порядке… Что было, то было, и затевать историю я не собираюсь. Поэтому молчать — худшее, что вы можете сделать… Хорошо. Есть вот такие же точно школьники, но я им всегда говорю: сколько бы вы ни притворялись, что берете вину на себя, в действительности это самое малодушное поведение… Если вы можете оправдать свой поступок, то в чем же дело, говорите сразу!

— Но… — женщина отвела глаза, но голос ее прозвучал неожиданно твердо. — Вы, наверно, и сами уже поняли?

— Поняли? — Он даже не пытался скрыть потрясение.

— Да, я думала, вы уже, наверно, поняли…

— Ничего я не понял! — Мужчина все-таки закричал: — Как я могу понять? Разве можно понять, когда ничего не говорят?

— Но ведь и вправду женщине одной не под силу при такой вот жизни…

— Но какое отношение все это имеет ко мне?

— Да, наверное, я виновата перед вами…

— Что значит «виновата»?.. — От волнения у него заплетался язык. — Выходит, тут был целый заговор?.. В западню положили приманку… Думали, я вскочу в нее, как собака или кошка, стоит только посадить туда женщину…

— Правильно, но ведь скоро начнутся северные ветры и песчаные бури — мы их очень боимся… — Она мельком взглянула на раскрытую настежь дверь. В ее монотонном, тихом голосе чувствовалась тупая убежденность.