Зарубежная политическая лингвистика - [63]
Сейчас, когда «опровержение Холокоста» снова стало предметом политических споров, особенно в форме заявлений о том, что Гитлер ничего о нем не знал, так как по мнению таких ревизионистских историков, как Дэвид Ирвинг, не существует никаких письменных документов автора [Lipstadt 1995, Evans 2001, Guttenplan 2001, Ingram 2006], обращение к его образам может показаться странным.
Конечно, метафоры Гитлера известны своей жестокостью и исключительным расизмом – но в какое сравнение они идут с его реальными акциями геноцида? Кроме того, более 40 лет назад Алан Буллок утверждал, что метафоры эти были не новы, а лишь являлись «отражением антисемитских изданий и памфлетов, которые он читал в Вене до 1914 года» [Bullock 1962: 39]. Однако если они были такими избитыми и клишированными, почему так много людей подверглось убеждению? Этот вопрос мы и будем исследовать, взяв за основу предположение, разработанное в когнитивной семантике, о том, что метафора не является лишь фигурой для украшения речи, а, обладая способностью концептуализации, может создавать общественную «реальность».
Идеологическая функция и пропагандистский эффект образов, использовавшихся Гитлером и другими нацистами в соответствующих текстах, не раз подвергались анализу как усилиями историков и исследователей общественного дискурса [Hilberg 2003, vol.1: 2—19; Fest 1974: 292–304, Jackel 1981: 57–59, 89–91; Burrin 1994: 27–28, 31–36; Friedlander 1998: 87–88; Kershaw 1999: 244], так и усилиями лингвистов [Burke 1939; Klemperer 1946; Sternberger, Storz and Suskind 1986; Steiner 1979: 136–151; Seidel, Seidel-Slotty 1961; Ehlich 1989; Schmitz-Berning 1998; Polenz 1999: 541–554; Rash 2005]. Детально изученные примеры сложились в следующие метафорические образы: «Пробуждение» Германии под властью нацистов, предположительный «очищающий» эффект «кровавой бани» войны и болезнетворный паразитический статус евреев, славян, цыган и других народов, не принадлежащих к арийской расе. Теоретической парадигмой таких исследований стало представление о метафоре исключительно как фигуре речи, основанной на имплицитном переносе значения, что противоречит современным представлением о метафоре как особой форме коммуникации [Lakoff, Johnson 1980; Johnson 1981; Musolff 2005].
Хотя главная цель такого подхода (критика демагогического использования образов) видится безупречной в моральном плане, мы можем задать вопрос о том, помогает ли традиционный подход выявлять наиболее существенные аспекты политической метафоры. Когнитивный подход к изучению метафоры, развивавшийся на протяжении трех десятилетий [Lakoff, Johnson 1980; Kovecses 2002; Fauconnier, Turner 2002], показал, что было бы ошибкой считать метафору признаком лишь высокохудожественной речи, поскольку в действительности метафоры важны и частотны в любом дискурсе. Методы когнитивного анализа метафоры сосредотачивают внимание не столько на стилистической, сколько на концептуальной роли метафоры. Задача такого анализа – показать, как различные сферы знания и опыта («domains») смешиваются и понятия одной сферы трактуются в понятиях другой. Метафорический перенос из сферы-источника («source domain») в сферу-мишень («target domain») формирует наше представление о мире с точки зрения того, как мы категоризируем собственный опыт в общественной практике. В метафорической аргументации концепты сферы-источника без труда дают возможность сделать предположительный вывод о концептах сферы-мишени. Они функционируют как часть сценария [Mussolf 2004, 2005], который обеспечивает внутреннюю логичность и обоснованность переноса значения. Настоящее исследование призвано свидетельствовать о том, что метафоры, использованные Гитлером для описания своего мировоззрения, и в особенности своих антисемитских взглядов, были не просто украшением речи, а сформировали концептуальную систему, послужившую оправданием и образцом для каждого серьезного последователя и требующую претворения в жизнь путем осуществления программы Холокоста.
Основой для политических взглядов Гитлера было представление о немецкой нации как о (человеческом) теле, которое нужно было оградить, а в случае заболевания вылечить от болезни. Все «евреи», которых Гитлер относил к одной суперкатегории, являлись главной причиной, а точнее, самой болезнью в форме «паразита». Избавление от этой «угрозы жизни нации» находилось в руках самого Гитлера и его партии как единственных компетентных «целителей». Модель «политическая структура – это человеческое тело» отнюдь не является изобретением ни Гитлера, ни нацистов, ни даже антисемитов или расистов. Она была и остается частью огромной системы метафор, известных как «Великая цепь бытия». Эта центральная для западной философской традиции система метафор наиболее рельефно проявилась в «Истории идей» (Lovejoy 1936, Tillyard 1982, Kantorovicz 1997, Hale 1971; Sontag 1978) и достигла расцвета в политической философии в эпоху Ренессанса, когда их использовали такие выдающиеся мыслители, как Н. Макиавелли, Т. Мор, Ф. Бэкон и Т. Гоббс. Однако, как показывают современные когнитивные исследования, традиция переноса значений из области тела, жизни и здоровья на область государства и общества продолжается по сегодняшний день и находит частое применение в политическом дискурсе [Johnson 1987; Lakoff, Turner 1989; Hawkins 2001: 27–50; Musolff 2003: 327–352].
В книге представлено описание основных положений новой науки, возникшей на пересечении лингвистики и политологии и занимающейся изучением политической сферы коммуникации, рассмотрением средств и способов борьбы за политическую власть в процессе коммуникативного воздействия на политическое сознание общества. Для самостоятельной работы студентов после каждого раздела предлагаются контрольные вопросы и задания.Для студентов и аспирантов, специализирующихся в области связей с общественностью, политологии, лингвистики и межкультурной коммуникации, социологии, рекламной деятельности, журналистики, государственного и муниципального управления, а также всем, кто интересуется языком политики, методами и приемами речевого воздействия в политической сфере.
В монографии рассмотрена история возникновения и развития одного из динамичных направлений современной лингвистики – политической метафорологии. В последние годы в разных странах мира появились тысячи публикаций, относящихся как к традиционному (риторическому) варианту теории политической метафоры, так и ее новым направлениям – когнитивному и дискурсивному. Политическая метафорология активно развивается, современные лингвисты стремятся использовать для исследования материалы все новых и новых сфер политической коммуникации в самых разных странах и социумах.
Всякая система имеет возможность развиваться или хотя бы выживать, если её ресурсные возможности выше или хотя бы равны давлению среды. Недостаток ресурсных возможностей должно компенсировать повышением качества управления. — Правило ДОТУ. Однако, есть предел ресурсных возможностей и, соответственно, есть предел возможностей повышения качества управления этими ресурсными возможностями для того, чтобы обеспечить развитие или хотя бы выживание системы. По отношению к государству это означает, что есть некий нижний предел ресурсных возможностей народа (количество населения, наука и образование, промышленное производство, продуктовая безопасность, вооружённые силы), образовавшего государство, ниже которого государство, его суверенитет становятся невозможным.
Когда отгремели последние залпы Второй мировой войны, союзники – США, Великобритания и СССР – сполна воспользовались материальным и интеллектуальным наследием нацистской Германии. И это относится не только к вывозу трофейной техники или конструкторов ракет и новейших образцов оружия. Послевоенный мир использовал и другие достижения Третьего рейха, в частности – наработки в области агитации и пропаганды. Ведь это именно новаторство фашистских бонз в области пропаганды позволило им не просто удержать население Германии в подчинении, но и внушить немцам экзальтированную любовь и преданность к своим фюрерам и ненависть к «врагам рейха».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Очередная книга известного российского предпринимателя и политика, бывшего главного редактора журнала «Америка» Константина Борового описывает события 1999 года, когда за два года до теракта 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке он получил информацию о подготовке этого теракта и передал ее посольству США в Москве, а затем и руководству ФБР в США.
