Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века - [4]

Устойчивые и неустойчивые интонации, составляющие любой напев, всегда связаны между собой в какую-либо звуковую систему лад. Всякий лад (слово «лад» равнозначно понятиям «порядок», «слаженность») представляет собой особую организацию устойчивых и неустойчивых звуков. Ясная и четкая ладовая организация сообщает каждому звуку напева новое качество: устойчивость, способность служить опорой или, напротив, неустойчивость — напряженность, вызывающую чувство незавершенности (если на этом звуке кончается музыкальная фраза). В развитии мелодической мысли устойчивые и неустойчивые звуки беспрестанно сменяются, способствуя внутренней динамичности музыкального высказывания. Таким образом, лад вытекает из логической связанности отдельных звуков и способствует ощущению цельности музыкального произведения.

На протяжении веков и тысячелетий разные народы создали немало разнохарактерных ладов. В музыке европейских (а отчасти и азиатских) стран наибольшее распространение получили два лада: мажорный и минорный. Причем и тот и другой существуют в целом ряде своеобразных разновидностей. Их объединяет общность «наклонения»: устойчивые звуки мажорного лада образуют большое, или мажорное, трезвучие[1]; звуки минорного лада — малое, или минорное, трезвучие. Оба трезвучия могут входить в мелодию. Так, например, мажорным трезвучием начинается «Марш веселых ребят» Дунаевского; минорным — русская песня «Как пойду я на быструю речку» и «Подмосковные вечера» В. Соловьева-Седого.

Среди различных ладовых образований мажор и минор оказались самыми распространенными, так сказать, универсальными. Область их применения чрезвычайно широка и в песенном творчестве разных стран, и в бытовой музыке прикладного значения, и в творчестве композиторов-классиков.

С мажорным ладом связывается представление о светлом жизнерадостном звучании, уверенности и твердости, величавой торжественности, праздничности. Диапазон его использования чрезвычайно широк: от мягкой, задушевной колыбельной, настроений задумчивости, светлых мечтаний до грандиозных победноликующих звучаний.

Минор часто определяют как грустный лад. Однако это верно лишь отчасти. Выражение грусти возможно и в мажорных мелодиях (ария Орфея «Потерял я Эвридику» Глюка; русская песня «Степь да степь кругом»), веселья — в минорных.

Очень часто, например, минорный лад используется и в танцевальной музыке. И притом не только в танцевальных пьесах классических композиторов с характерной для них глубиной и серьезностью содержания («Вальс-фантазия» Глинки), но и в бытовых танцах. Минорные песни и пьесы ритмически оживленного характера также могут быть веселыми и жизнерадостными, только характер «красок» в них иной: более мягкий и приглушенный.

Диапазон эмоциональных состояний и переживаний в произведениях минорного характера весьма разнообразен: от тихой грусти, меланхолических настроений до глубоко трагических переживаний, воспроизведений драматических конфликтов, героических порывов и стремлений. Не случайно в миноре изложены не только похоронные марши, но и активно устремленные, призывные революционные песни, как «Варшавянка», «Беснуйтесь, тираны», «По долинам, по загорьям», «Песня о тревожной молодости» А. Пахмутовой, «Бухенвальдский набат» В. Мурадели.

В заключение следует упомянуть, что каждый лад может звучать выше или ниже и что звуковой состав его в зависимости от этого существенно не меняется. Высотное положение мажорного и минорного лада образует его тональность [2].

Нетрудно заметить, что мелодическая речь, как и словесная, всегда членораздельна. В живом звучании мелодии ясно выделяются законченные музыкальные предложения, фразы, а иногда и отдельные возгласы, восклицания.

Каждый звук музыкального произведения имеет свою продолжительность. Поэтому столь важную выразительную роль выполняет ритм музыкального произведения — соотношение звуков на их временной продолжительности. Вне ритма не может существовать даже самый простой народный напев. Особенно велико значение ритма в произведениях, связанных с движением или пляской — в танцевальной музыке, маршах.

Всякая народная пляска, всякий танец или же марш — походный, торжественный, траурный — имеют свои характерные ритмические особенности. Если оркестр играет марш, мы всегда безошибочно определим, что это именно марш и ничто другое, хотя бы эту пьесу и слышали в первый раз. Всякий марш легко распознается по его ритмическому складу, воссоздающему мерный шаг, величавую, торжественную или более оживленную и бодрую поступь. Столь же легко можно уловить различные виды русской пляски («Камаринская», «Барыня», «Трепак»), кавказскую лезгинку, плавно скользящий, как бы «кружащийся» вальс, прихотливые и резкие акценты мазурки, легкую и оживленную («вприпрыжку») поступь польки.

Ритмическое начало в танце столь важно, что у некоторых народов сопровождение к танцу ограничивается одним лишь ритмом, который выбивается на каких-либо ударных инструментах. Многие африканские народы пляшут под звуки одних лишь барабанов. Узбекские танцовщицы движутся в танце под звуки бубна, на котором музыкант исполняет затейливые ритмические фигуры.