Зарра. Том 1 - [5]

Он предусмотрительно спрятался в подземной пещере за рекой, под скалой, недавно случайно открытой им. Спустя некоторое время вооруженные люди из охраны главной ясновидицы прошагали мимо него. Они постояли у реки, походили по кустам, выискивая кого-то, поглазели по сторонам и, чертыхаясь, направились в сторону стойбища. Когда миновала опасность, Мирза вышел из своего убежища. Теперь ему стало стыдно за минутную свою слабость. Он перед валуном у реки богобоязненно опустился на колени, воздел к небу руки и мысленно обратился к Священному дубу:

«О, Священный дуб! О, силы подземных миров! О, мои предки – ясновидцы! Сжальтесь! Оградите меня от козней врагов наших. Помогите мне выпросить у Первозданного удачи на охоте, богатого улова рыбы, много дичи и „рогатых друзей“ для нашего племени. Пожалейте меня, иначе Старшина и главная ясновидица меня задушат. Я обращаюсь к Творцу всего сущего на земле! К духу моего отца! К духам надземного мира Немов! – подросток в умилении закатил глаза. – Подскажите, что мне делать, как уберечь свою семью от ненависти наших врагов? Если я от голода не спасу свое племя, то, скажите, что будет со мной, с моей матерью, братом, сестрой?» – вопрошал он.

Но ответа не последовало. Мирза, усталый, удрученный горестными думами, не заметил, как заснул на зеленой травке. И он во сне увидел Великую мать-волчицу. Она появилась из чащи леса, держа в зубах полузадушенную косулю. Она подползла к нему, бросила добычу к его ногам и шепнула: «Пери, злая колдунья, хочет убить тебя, но в обиду не дам. Слушайся голоса небес и жди меня!» – шершавым языком слизнула слезу с его щеки и бесшумно исчезла.

Мирза еще не очнулся со сна, но сердцем стал чувствовать, как вокруг него происходят невероятные события. Ногой ощутил, что рядом лежит какое-то живое, трепещущее существо. Боясь спугнуть его, Мирза крепко прижался к земле, из висящих на широком поясе ножен ощупью вытащил нож и, не целясь, метнул в сторону серой тени. Это был косуля, рогач – самец. Нож пронзил его сердце, животное забилось в конвульсиях, из раны хлынула кровь.

Мирза, не смея верить своей удаче, бросился на свою добычу. Он хотел приподнять косулю, но не хватало сил, рогач был намного тяжелее него, и он в предсмертных судорогах его больно бил рогами, ногами, оставляя на зеленой травке узкие канавки от скребущих в конвульсиях остриев рогов и копыт. Ему и верилось, и не верилось, что до Всевышнего и предков дошли его мольбы, и что Великая мать-волчица сжалилась и преподнесла ему добычу. Долго смотрел Мирза на окрашенный кровью серо-коричневый мех косули, на ветвистые, покрытые пушистым ворсом рога. Но как выпустить из рук такую добычу, отдать ее грозному Старшине или старухе-ясновидице, когда дома от голода пухнут мать, младший брат и сестра?! И сам он едва держится на ногах. От запаха крови у него помутилась голова, к горлу подступила тошнота.

Мирза задрожал, перед косулей упал на колени, губами припал к кровоточащей ране. Солоноватая теплая кровь животного потекла в рот. Ее было так много, что, когда Мирза, измученный голодом, оторвался от раны косули, его стошнило. Хотелось напиться воды и спать. Как в тумане, на четвереньках дополз до речки, губами припал к ее дышащей холодом скользящей глади, теряя память, сделал несколько судорожных глотков. Ему казалось, от жажды он готов проглотить всю реку, пил не отрываясь. В голове появился свет, перед глазами рассеивался туман; отполз от ручейка. Помня, что ему надо добрести до дупла Священного дерева, встал на четвереньки и прополз. «Спать, спать», – шептал Мирза, с каждой минутой все больше хмелея. Он успел дойти до дуба-великана, упал на траву под ним, и глубокий сон сморил изнуренного и ослабевшего Мирзу.

* * *

В эту тревожную весеннюю ночь не могла уснуть и Зайдат, мать Мирзы. Она, вся испуганная, сидела у семейного очага, иногда машинально подбрасывая в него хворостину. Каждый раз, когда костер разгорался новой силой, он стрелял во все стороны веселыми, сверкающими на лету искрами. Блики огня играли на стенах сакли, языки пламени облизывали мокрое от слез лицо матери. Тревога за сына, неведение будущего не давала ей покоя. «Сама главная ясновидица сутками сидит на коленях, вымаливает добычу у Небес. Но никак не может достучаться до них. Если столько дней подряд самые опытные охотники племени возвращаются с охоты без добычи, как же мальчишка, никогда не ходивший на большую охоту, толком не знающий ее секретов, заговоров, заклинаний, выпросит у Хозяина небес богатого улова рыбы, стада косуль? Куда ему направляться за удачной охотой – в сторону Тьмы – на запад? В сторону Света – на восток? В сторону Тепла – на юг? В сторону Холода – на север? Куда?»

Ее туманный взор скользил с востока на запад, с юга на север. Какую же участь небесные силы и духи уготовили его сыну? Мать терялась в догадках. Сколько времени она может оставаться в замкнутом круге печальных мыслей? У нее терпение лопнуло. Она, преодолев страх перед старой колдуньей Пери, решилась на отчаянный шаг: самой перешагнуть запретную черту в Урочище оборотня и с мольбой обратиться к Священному дереву, к небесным духам и духам потустороннего мира. Она заклинает, чтобы они пожалели ее сына, взяли его под свое крыло. Она ценой своей жизни вмешается в ход небесных светил, найдет возможность выпутать сына из мертвого лабиринта, куда его затолкнула старая ведьма. Шепча заклинания, – им она еще девчушкой научилась у своей матери, – надела на себя тулуп, сшитый из лисьих шкур. Огородами вышла за околицу стойбища, прячась за кустарниками, пошла к Священному дубу. Даже ценой своей жизни мать вымолвит у небесных сил защиту и поддержку сыну.