Зарождение средневековой цивилизации Западной Европы - [8]

Я назвала вам некоторые знаки, под которыми рождалась цивилизация Средневековья в западноевропейском регионе. Он отдельный, потому что он был охвачен римским влиянием. Он отдельный, и весьма отличается от истории нашей отечественной, потому что он получил как бы в наследство гигантскую античную цивилизацию с ее великими достижениями, но с ее великим кризисом, который она переживала в первые века нашей эры. Когда она мучительно расставалась сама с собой, со своими ценностями, со своими представлениями, ее духовным крахом было то, что она приняла христианство. Но второй глобальный элемент этого синтеза — германцы, на которых мы завершали прошлый раз наш разговор, не были христианами. Конечно, ни в коей мере, это были чистые язычники, у них были свои боги и больше всего они были связаны с силами природы — это были настоящие, как римляне бы сказали, дикари, варвары. Вполне будто бы адекватные своему миру, но и у них происходили в глубинах их общества, их сознания, очень важные перемены, перед тем как они соединились с Римом. Я называла вам двух авторов римских, знаменитых — Гай Юлий Цезарь, который писал о германцах в расцвете их родового мира, родоплеменного сообщества, и о Публии Корнелии Таците, который через полтора века после Цезаря тоже писал о них. Сопоставляя их данные, мы уже видим, что германском мире тоже происходили перемены. Появилось понятие знатности, появились вожди и у них дружины, которые служат уже вождю, а не всему племени в целом. Они были тоже на пороге перемен, которые пришли бы к ним и без римского влияния, перемены неизбежные. Рождение цивилизации, которая связана с появлением государственных институтов, учреждений, регуляторов жизни общества — они были на пороге этого. И на этом пороге они оказались в исторической ситуации столкновения с великим Римским миром, о котором они знали давно, у которого чему-то учились понемножку, все-таки границы не были абсолютно непроницаемые. Кто-то приходил, кто-то что-то рассказывал, кто-то что слышал, кто-то сталкивался с римлянами-завоевателями и римляне приносили свою культуру, свою цивилизацию. И вот ситуация другая, Рим ослабел. И в него, как в вакуум, представляете, какой-то вакуумный сосуд нарушается и туда воздух бросается. Так германский мир бросился, ворвался в атмосферу слабеющей римской цивилизации.

Долгие годы историки говорили и спорили о германском завоевании, потом стали говорить вторжении, а потом сегодняшние историки, которые очень много получили в течение 20 века сведений от археологии, от смежных дисциплин, которые помогают датировать, увидеть картину жизни древних германцев, много представить не только по текстам, уже говорят о соединении миров, о том, что германцы вошли в Римский мир и двинулись по нему, неся с собой самих себя, таких, какими они были. Если римский писатель Аммиан Марцеллин писал о них все-таки как об абсолютных дикарях, вот например, цитирую: "То наслаждение, которое добродушные и миролюбивые люди получают от ученого досуга…" Давайте расшифруем Аммиана Марцеллина. Кто эти миролюбивые, добродушные люди для него? Римляне, римляне. Он римлянин, мы цивилизованные римляне, мы вот такие, мы хорошие. "А они дикари, обитают в опасности и войне". Как будто Рим не воевал всю свою жизнь. Это зрение человеческое, оно всегда предвзято, оно всегда искажено. "Высшим счастьем в из глазах является смерть на поле боя…" В общем-то, и у римлян то же, только несколько по-другому, а вот он так говорит про них, это вот они такие: "Умирать от старости или несчастного случая для них позорно и является признаком трусости и т. д., убийство человека — это геройства, которому нет и достойной похвалы". Т. е. он их считает абсолютными дикарями. Это предвзятый взгляд римлянина. Между тем, ощутив это ослабевшее римское пространство, римский вакуум, они ринулись туда уже не просто, не как завоеватели. Может быть, они и мыслили, мы вот сейчас Риму покажем, вечному врагу, а в общем они переселялись. Это было переселение на территории цивилизованные, богатые. Там богатые города, там есть что пограбить, там великолепные дороги римляне соорудили, там есть где разместиться, там есть пространство. Это было переселение и для многих из них, этой германской периферии, германского мира это было даже насильственное переселение, на них давили другие. Гунны с Востока подступили к германским границам, германцам некуда деться и они просачиваются, а потом просто проходят на римскую территорию, Рим уже не может их остановить. Вторжение, переселение, может быть. Многие из них были беженцами, беженцами от других. Вот это есть картина Великого переселения народов, которые расселилась на лике римской… высокой, великой римской цивилизации самым причудливым образом.

И вот еще один знак, третий, под которым рождается цивилизация Средневековья. Варваризация. Не в том обидном, обязательно оскорбляющем германцев значении, которое им приписывает Рим — варвары, дикари, нет. В самом уже даже современном смысле. Пришли и расселились люди, которые в смысле духовного развития, просвещения, образованности стояли гораздо ниже. Они не знали письменности. А именно появление письменности сегодняшние ученые считают признаком перехода к цивилизации. Они еще ее не знали, они ее получили потом в готовом виде от Рима, но сначала она им не нужна. Что им нужно? Земля. Придя, переселившись в римские провинции, они делят землю между собой. Вожди дают побольше своим приближенным, но не истребляют всех, кто там был. Они, как правило, отступают в сельские местности и тоже там остаются. Они принесли римлянам то, что было их тупиком. Из чего сами римляне вырваться не могли. Человек и земля соединились. В Риме есть хозяин громадного поместья, он один, все инструменты, а эти пришли и стали делить землю. После переворота Одоакра, он сразу наделил участками земли всех, кто ему помогал. В их вот в этом сознании на пороге цивилизации земля и человек соединены. Это выход из тупика, которым было рабство. Раб — он вне земли, и то в позднее время это уже стало нарушаться. Не только вольноотпущенники появились, а появились так называемые рабы на пикулях. Раб, которому хозяин дает небольшое хозяйство, имущество, он подкармливается с него. Это уже не классический раб, это уже не классический Рим, это уже не "инструментум вокале". И потому это соединение миров происходит, конечно, с какими-то нюансами, в разных местах по-разному.