Зарницы в фиордах - [12]

И война уже стала проверять людские характеры, выявлять людей настоящих и болтунов. Уже во время первых бомбежек, когда инстинкт самосохранения так и толкал в укрытие, Александр ни разу не позволил себе впасть в панику — он наблюдал воздушные налеты на улице. Это был, в конце концов, тот же шторм, только неизмеримо более жестокий, и этот шторм нужно было победить. И как при настоящем шторме для этого прежде всего нужна была ясная голова, спокойствие и стремление честно и четко делать свое дело.

Через некоторое время Александра Шабалина назначили командиром торпедного катера и началась его боевая служба. Он отвечал за все: за людей, за оружие, за отличное выполнение боевого задания.

Катер Шабалина находился в полной боевой готовности: заряжены торпедные аппараты, проверены и готовы к бою пулеметы. У Александра уже есть некоторый военный опыт — не так давно закончилась война с Финляндией. Тогда не пришлось молодому командиру вступить в бой с противником, но зато сейчас встреча с противником может состояться каждую минуту.

Катер Шабалина часто получает задание сопровождать наши суда, и каждый раз при выходе в море катерники надеются: сегодня-то уже наверняка произойдет встреча с врагом. Но день проходил, и противник опять не появлялся.

Разные задания выполнял Шабалин. Приходилось ставить мины в финских шхерах на подходах к Котке. Не раз приходилось работать под жестоким обстрелом. Именно работать, потому что война — это тяжелая повседневная работа, где никто не снимает табель прихода и ухода, где никто не просит очередного отпуска или отгула.

И другие задания выполнял Шабалин. Однажды он доставлял из Кронштадта в Таллин адмирала Исакова. Команда знала, что задание не из простых: катер идет без прикрытия, а самолеты противника летают над морем — выискивают подходящую цель. Конечно, вряд ли кому из немецких летчиков могло прийти в голову, что на маленьком катере может идти адмирал, но кто знает, как пройдет это путешествие. К счастью, все обошлось благополучно, и катер Шабалина прибыл в бухту, где он должен был встретиться с катерами из Таллина, в точно назначенное время. А вот таллинцы опоздали, и пришлось их ждать. Ну, а уж если ждать, так устраиваться со всеми удобствами. Моряки — народ сообразительный: расстелили на камнях матрасы и легли — так во всех смыслах удобнее — если уж враги заметят катер и уничтожат его, то люди останутся невредимыми, а если нет, то отдыхать так куда лучше, чем сидя на валунах.

«Как на курорте, только солнца маловато, а то бы и позагорали», — шутили катерники.

Вместе со всеми отдыхал и адмирал Исаков.

Катера таллинцев наконец появились, и адмирал благополучно отправился дальше. Шабалинцы пошли назад, но тоже не одни: надо сопровождать вышедшую из строя и укрывавшуюся неподалеку в бухте подводную лодку.

Сначала все шло нормально, уже недалеко свои.

— Кончается топливо, — вдруг доложили Шабалину.

Как немного нужно, всего несколько секунд, чтобы сразу все изменилось: не только лодка, но и катер стали беспомощными. Да что и говорить — положение сложное. А если появится противник, что делать тогда?

— Постарайтесь, ребята, — попросил Шабалин, — теперь уже осталось недолго.

Действительно, уже виднелся маяк Хайлоды, а там можно переждать. Ребята старались вовсю, и упрямый катер довел лодку до маяка. Сообщили на базу, что ждут помощи.

Ответ был лаконичен: «Идем, ждите!»

Но одинокий катер (лодка уже ушла), беспомощно качающийся на волнах, — это уже подходящая цель для врага.

— Замаскироваться парусами, — приказал Шабалин.

Через несколько минут катер был неузнаваем, он походил уже на небольшую яхточку. Вскоре прибыл катер с топливом, и оба катера благополучно вернулись на базу.

Месяц с небольшим служил Шабалин на Балтике, а потом его откомандировали обратно на Северный флот.

…Переполненные поезда двигались медленно, останавливаясь в самый неожиданный момент. Расстояние между Ленинградом и Мурманском, казалось, удлинилось во много раз, и пути не будет конца. Война выгнала из домов людей. Из Мурманска и других городов шли в тыл составы с женщинами, стариками, детьми — это эвакуировалось мирное население. А их место занимали те, кому предстояло своей грудью защищать этих беспомощных и бесконечно дорогих для каждого бойца людей, защищать каждую пядь родной земли — защищать все то, что зовется Родиной. В одном из последних эшелонов, направляющихся на Север, ехал и Шабалин.

Мурманск встретил Шабалина дождем. Серая дрожащая стена падающих капель еще больше подчеркивала трагичность обстановки. Александр не узнавал знакомые улицы — совсем недавно здесь был тесный ряд деревянных строений, а сейчас, как гнилые, черные зубы, торчат руины разрушенных зданий, темные провалы ям вместо мостовых, а на уцелевших стенах вырваны куски дерева. Единственно, что еще более или менее сохранилось, — это порт: зенитные батареи не подпускали к нему противника. И тем разительнее был контраст между пустынным полуразрушенным городом и причалами, где по-прежнему швартовались суда и слышалась громкая разноязычная речь. Александр долгим взглядом окинул изуродованное лицо родного города.