Зари. Мне удалось убежать - [19]

Она раскачивалась из стороны в сторону, выкрикивая имя старшей дочери.

— Шарифа, доченька, приди и посмотри на нас! Твоя жертва не обеспечила нам сына. Почему тебя забрали у меня? Почему? А теперь невесте твоего отца придется страдать вместе с нами, — кричала она.

Я стояла молча, не зная, что мне делать и что говорить. Остальные женщины тоже плакали и кричали. Наконец я вышла из дома в сад. Я хотела найти Шарифу. Неужели муж не позволил ей прийти даже на похороны отца? Я представляла, как ее большие зеленые глаза наполняются слезами и что она не может даже как следует выплакаться, обремененная заботами о своем новом доме и пятерых детях. Шарифа… Девушка, чьи мечты были втоптаны в грязь, а счастье забыто ради чьей-то выгоды.

Я больше никогда не видела Шарифу. Я перестала ходить в дом, где она раньше жила, — в этом не было смысла. Мне сложно было поверить в то, что она оставила мечты об образовании и стала покорной женой человека, который годился ей в отцы. Но ее историю я помню по сей день и никогда не забуду.

Трагедия Шарифы не является чем-то необычным для афганцев. Мужчины часто заводят вторую жену, если первая не смогла родить сына. Большинство из них не знает, что определяет пол ребенка, но винят женщину в том, что она не может забеременеть или родить мальчика, — мужчин никогда не считают причиной таких неприятностей. Многие матери учат своих дочерей слушаться братьев и делать все, что те скажут, потому что, по их мнению, мальчики лучше девочек. Некоторые афганские женщины даже передают свои украшения невесткам, а не дочерям.

Я рада тому, что судьба подарила мне возможность жить в обществе, где мужчины и женщины равны, а родители одинаково любят детей разных полов.

3. История Насриин

Соседский мальчик

Мое детство прошло в Афганистане, а затем я переехала с семьей в Пакистан, и, как следствие, на меня оказали влияние разные культуры — афганская, персидская, индийская и арабская. Большинство книг, которые я прочитала, были на одном из двух основных языков моей родины — пушту или дари. Песни и стихи, которые я слышала, и фильмы, увиденные мной, рассказывали о любви между мужчиной и женщиной. Такие романтические истории, как рассказ о пуштунах Адаме-хане и Дурхани, передавались из поколения в поколение. Дурхани — прекрасная и умная женщина, которая полюбила красивого музыканта. Она была помолвлена с другим мужчиной, поэтому влюбленные соединились лишь после смерти. На основе некоторых популярных историй о любви в Индии даже были сняты фильмы, и я часто смотрела их.

Пожалуй, с самого детства у меня, как и у моих подруг, зародилась мечта о прекрасных чувствах между мужчиной и женщиной, в основном благодаря этим фильмам. Но за свою жизнь я успела понять, что красивые сказки не совпадают с реальностью. В книгах старшие помогают влюбленным преодолеть все преграды на пути к счастью. В этих историях любовь воспевается как прекрасное чувство.

Как и во многих подобных случаях, история Насриин случилась благодаря соседскому мальчику. Они жили в одном доме — афганцы часто делят жилье еще с одной семьей. Одна из наших журналисток встретила Насриин в Кабуле, но та не хотела говорить ни с кем, кроме меня, поэтому я взяла у нее интервью по телефону, сидя в нашей лондонской студии. Она воспользовалась мобильным телефоном журналистки, чтобы поговорить со мной.

— Меня зовут Насриин и я живу в Кабуле. Мне около сорока лет, и большую часть своей жизни я провела в слезах — так много выпало на мою долю страданий. И сейчас я расскажу почему. Вы когда-нибудь задумывались над тем, как живут женщины, вышедшие замуж за нелюбимого человека, который абсолютно не подходит им?

Когда она задала этот вопрос, я замешкалась. У меня было искушение крикнуть в ответ:

— Да, я знаю, каково это!

Я понимала ее, ведь мне самой, когда муж возвращался домой, часто приходилось притворяться спящей, чтобы не разговаривать с ним.

— Моему мужу шестьдесят лет, и я уже давно не видела своих родителей. До тринадцати лет я жила с родителями в Кабуле. Мы делили дом с другой семьей, и несмотря на то что они были таджиками, а мы пуштунами, наши семьи очень сблизились. Я тоже полюбила этих людей. Их сыну было около восемнадцати лет, а с их дочерьми я иногда играла. Мне было очень хорошо тогда. Сейчас, оглядываясь на прожитые годы, я понимаю, что это был самый счастливый период в моей жизни. Я частенько заходила к матери этого юноши, и она всегда была мне рада. Ее сына звали Абдулла, и он полюбил меня. Я нередко заигрывала с ним. Мы оба были еще очень юными. Мое сердце начинало биться чаще, когда я слышала его голос, и я постоянно старалась найти предлог, чтобы зайти в его комнату. В него легко было влюбиться — ведь он был красивым и добрым, к тому же мы проводили много времени вместе.

Полдень был для нас любимым временем, потому что большинство жителей Кабула, особенно старшего поколения, предпочитают, помолившись, вздремнуть в это время. Я притворялась, что тоже ложусь спать, но как только мать начинала храпеть, сразу же вставала и шла на свидание с Абдуллой. Мы встречались под деревом, и когда он приходил, мы садились, опершись спинами о ствол, и разговаривали. Наша любовь была чистой.