Зарево над волнами - [25]

Вот тут-то и показал себя "трофейный дивизион". Его орудия метко били по вражеским танкам и самоходкам, сметали огневым шквалом цепи атакующих гитлеровцев.

На самых опасных участках в наиболее критические моменты появлялся наш малочисленный, но предельно стойкий резерв. Он состоял из двух подвижных групп во главе с Николаем Кирилловым и Кондратом Крайником.

Во второй половине первого дня боя особенно упорные схватки вскипали у здания школы. Отсюда противник хорошо просматривал позиции нашего отряда. Десантники решили во что бы то ни стало выбить немцев с удобного наблюдательного пункта. Старший лейтенант Василий Ботылев организовал несколько смелых атак, но они захлебнулись в плотной завесе ружейно-пулеметного и артиллерийского огня. В самый разгар одной из таких атак Куников послал со связным Ботылеву записку: "Школу брать не надо, занимайте только оборону. Наша задача продержаться до вечера. Сейчас на нас жмут слева. Боезапаса нет. Экономьте и отбирайте боезапас у врага".

До конца дня противник десятки рас предпринимал яростные атаки, но, оставив перед позициями десантников сотни трупов, откатывался назад. Не могли преодолеть наш заслон и вражеские танки. Многие из них застывали на месте, не дойдя до боевых порядков советских моряков. Другие дымились перед самыми огневыми рубежами наших артиллеристов.

Нелегко пришлось бойцам подразделения Алексея Тарановского. На этом участке следовала атака за атакой. Все пространство перед позицией было покрыто трупами в серо-зеленых шинелях. Тяжело раненный командир остался с десятью бойцами. Люди, что называется, стояли насмерть. Они не пропустили через свои боевые порядки ни одного врага.

На другом участке не менее стойко держалось отделение Сергея Белова. Краснофлотцам часто приходилось вести рукопашные схватки. Дважды раненный Белов продолжал руководить боем. Лишь третье, очень тяжелое ранение вывело его из строя.

Наступили сумерки.

Все попытки гитлеровцев сбросить десант в море не увенчались успехом. Отряд сумел удержаться на захваченном плацдарме. Правда, он понес большие потери. Боеприпасы подходили к концу. Питьевой воды не осталось даже для раненых. Предпринятая переброска всего необходимого на самолетах себя не оправдала. Ящики разбивались о каменистый берег, мешки лопались, и их содержимое разлеталось в разные стороны. На помощь с моря надежды не было вовсе. Свирепый шторм не позволял приблизиться к берегу.

...Пройдут годы, и о мужестве советских воинов, сражавшихся на этих рубежах, будут слагаться легенды... Но тогда мы даже не подозревали о важности своей роли в боевых событиях Великой Отечественной войны. Люди думали лишь о том, как выстоять, как удержать плацдарм. Об этом и только об этом заботились все - от командира до рядового.

Каждый готовился к новому трудному дню - 5 февраля. Командование распорядилось:

"Стрельбу из автоматического оружия вести только по ясно видимым целям и только одиночными выстрелами.

Каждому бойцу вооружиться трофейным оружием и пользоваться боеприпасами, захваченными у противника в первый день боя.

Гранаты бросать лишь в исключительных случаях - только по большим группам врага.

Беречь продукты питания, суточную норму уменьшить втрое".

Цезарь Львович Куников пробирался от одной группы десантников к другой, беседовал с людьми.

Патронов у нас, скажем прямо, маловато, - почти везде говорил он. - Что ж, добудем их в бою. Нет продовольствия? Тоже не такая уж большая беда. Захватим его у немцев.

- А как же "музейный экспонат"? - не удержался от вопроса Павел Потеря. Без патронов из него немца не зашибешь.

Он с любовью погладил измятый кожух своего знаменитого "максима".

- Возьмите трофейный автомат, - посоветовал майор. - А пулемет пока закопайте в землю... До лучших времен, разумеется.

Скрепя сердце, Павел Потеря выполнил это вынужденное распоряжение. Что поделаешь? Каждый патрон стал на вес золота. Да что там золото! Выстрел измерялся ценой жизни.

Настало утро 5 февраля.

К этому времени неприятель успел сосредоточить перед нашими позициями большое количество танков, самоходных орудий, артиллерии и минометов. Из Новороссийска в спешном порядке продолжали подходить подкрепления.

Вдали в утреннее небо взвились две ракеты. И сейчас же раскатисто ударила гитлеровская артиллерия. В воздухе появились самолеты с крестами на острых плоскостях. Они сбрасывали на нас бомбы, с бреющего полета "прочесывали" позиции десантников частыми струями пулеметно-пушечных очередей.

Только за первый час огневого налета противник выпустил более полутора тысяч снарядов и мин различного калибра, сбросил несколько сот авиационных бомб.

Станичка превратилась в груду дымящихся развалин.

Сквозь завесу едкого дыма мы увидели передовые цепи атакующих. Они продвигались вслед за танками и самоходными установками. Все происходило в полном безмолвии. Но вот ударила наша артиллерия, подал голос "трофейный дивизион", застрочили (тоже трофейные) ручные и станковые пулеметы. В наступающие цепи неприятеля полетели гранаты.

- Немцы могут пройти только через наши трупы! - послышался звонкий голос.