Зарево над Волгой - [27]

— Товарищ капитан, я еду в Куйбышев к мужу, но никак не могу взять билет. Помогите, а?

— А почему не можете взять билет сами? — поинтересовался Бурлак.

— Вы что, не знаете? — удивилась девушка. — В городе началась эвакуация… Муж обещал приехать за мной, но дал телеграмму, чтобы я сама ехала. А билетов нет.

— Вам лучше обратиться к военному коменданту на вокзале, — посоветовал ей Бурлак. — Он поможет Вам уехать. Кстати, я иду к нему, так что пойдемте.

Дежурный комендатуры майор с нашивками авиатора спросил:

— Что у вас, капитан?

— Вот ей, — Бурлак кивнул на стоявшую рядом с ним девушку, — надо ехать к мужу в Куйбышев, а билетов на поезд нет. Помочь бы…

— Ваши документы, гражданочка, — повернулся к девушке майор. Она дала ему паспорт, он пробежал его глазами и вернул ей, заметив: — Приходите сюда через час, и билет вам будет. — Он перевел взгляд на Бурлака: — У вас есть еще ко мне вопросы?

— Скажите, где находится штаб Сталинградского фронта?

Майор насторожился:

— Подобных справок я не даю, вам надлежит обратиться в военную комендатуру города.

— Военная тайна? — усмехнулся капитан и вручил майору предписание о своем переводе на службу в штаб Сталинградского фронта. — А прибыл я с Дальневосточного фронта.

Майор просмотрел документ, кое-что уточнил:

— Предписание подписал генерал армии Апанасенко, так? Не он ли ранее служил в 1-й Конной армии Семена Буденного?

— Он, товарищ майор.

— Мой отец служил в его кавалерийской дивизии! улыбнулся майор. — Вы, капитан, служили у генерала армии Апанасенко, а я даже не видел его. Жаль!

Он вышел в соседнюю комнату, с кем-то переговорил по телефону, вернулся и сказал, что штаб Сталинградского фронта находится в центре города в штольне.

— Через час туда пойдет наша машина, она может подвезти, — предложил он.

Бурлак, однако, возразил:

— Спасибо, товарищ майор, но мне надо прежде зайти к матери на Заречную, оставить свои вещи, а уж потом я пойду в штаб.

— Решайте, как вам лучше, — буркнул майор, пожелав ему успехов в службе. — Да, — спохватился он, — на Заречную от вокзала ходит автобус, так что поспешите.

— Вот это мне подойдет! — И Бурлак направился к выходу, подумав: «Душевный майор, вот уж никак не ожидал».

Ехали недолго. Автобус остановился у хлебного магазина. Бурлак вышел из машины, подхватив чемодан. Июльское солнце уже припекало. Минуту-две он постоял, отдышался, уняв волнение. Вот она, Заречная, вся утопающая в цветах и зелени деревьев и садов. Бурлак торопливо шагал вдоль улицы по узкой дорожке, по которой не раз ходил, когда еще учился в школе. Все ближе дом, в котором он родился и вырос. Наверное, в такую рань мать еще никуда не ушла, да и калитка закрыта. Иван Лукич тихо толкнул ее и вошел во двор. По обе стороны дорожки, что бежала к крыльцу, росли белые и красные розы. Татьяна Акимовна очень любила их и старалась, чтобы они каждое лето украшали дом. А дом этот после Гражданской войны строили всей семьей. В то время отец работал в речном порту, принимал баржи и суда с лесом и разгружал их. Начальник порта за ударную работу бригады премировал его, а также по закупочной цене отпустил ему материалы и брус для строительства дома. Иван Лукич помнил, как он с родителями переезжал из саманной хаты в новое жилье. Тогда он учился в школе. Все ему было дорого в этом доме. У него была своя отдельная комната. Из окна он видел Волгу, величаво катившую к обрывистому берегу белопенные волны, он слышал грохот, и на душе у него становилось грустно, а отчего — он и сам не знал. На Волге на пляже он познакомился с Кристиной и через две недели женился на ней.

— Зря поторопился, сынок, — попрекнула его мать. — Ты же совсем не знаешь Кристину, кто она и чем дышит. Да и любит ли она тебя?» — «Любит, мама» — возразил Иван. «Любит, да? — На лице Татьяны Акимовны появилась насмешливая улыбка. — Тогда почему она не едет с тобой в Хабаровск, куда тебя направили служить?» Кажется, он рассердился. «Ты же знаешь, что Кристина учится в институте, не бросать же ей учебу! Я этого не хочу. А вот через год, когда получит диплом, она приедет ко мне. А пока она будет писать мне в Хабаровск, и я доволен, моя душа поет. Так что все у нас хорошо». — «Дай-то Бог!»

Татьяне Акимовне Кристина не нравилась, и она не скрывала это от сына. «Руки у нее белые, сынок, — как-то сказала она, впервые увидев девушку, и добавила: — К труду не приучена. А посмотри на мои руки: натруженные, все в прожилках». Иван засмеялся: «Тебе сколько лет, семьдесят? А ей нет и тридцати!»

«Надо мне сходить к Кристине на Красную улицу, где она живет с матерью, а уж потом поспешу в штаб фронта», — подумал сейчас Иван Лукич.

Он поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

— Кто там? — раздался голос Татьяны Акимовны. У него замерло сердце.

— Это я, мама, Иван! — с трудом разжал он губы. Звякнул засов, и дверь распахнулась.

— Ванюша, ты ли, сынок?! — запричитала Татьяна Акимовна. Она обеими руками обхватила его за плечи, прижала к себе и стала целовать. — Как я рада, что ты приехал. А у нас тут тревожно, говорят, германец рвется в город. По ночам уже слышно, как ухают орудия, самолеты вражеские нас бомбят. А если начнутся и. даже не знаю, что мне делать. Может, уехать к Родной сестре в Саратов?