Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее - [77]

Маккой был сторонником радикального метода, основанного на массовом эмпиризме. Я относился к этому скептически. Мне пришло в голову, что область микоремедиации нуждается в серьезной институционной поддержке. Классные доморощенные решения – это прекрасно, но ведь нужны, несомненно, крупномасштабные исследования. Как может область развиваться без флагманских проектов, серьезных грантов и внимания со стороны ведомств? Мне было трудно представить, что армия микологов-любителей, неважно насколько увлеченных, могла быть достаточно оснащена или достаточна надежна, чтобы развивать эту область.

Я вскоре понял, что Маккой защищал этот подход не из-за пренебрежения академическими исследованиями, а из-за их недостаточного количества. Этому способствовали многие факторы. Экосистемы сложны, и не существует единого грибного решения для всех мест и условий. Для разработки масштабируемых готовых к применению протоколов для микоремедиации понадобились бы большие инвестиции, что несвойственно сектору ремедиации: в целом восстановлением окружающей среды очень неохотно занимаются компании, вынужденные это делать, чтобы выполнить свои юридические обязательства. Мало кого из них интересуют альтернативные или экспериментальные решения. Более того, существует традиционная индустрия по восстановлению окружающей среды, находящаяся на пике деятельности, которая срывает верхний почвенный слой тоннами, увозит его в другое место и сжигает. Невзирая на высокие издержки и наносимый экологии урон, заменить эту индустрию никто не спешит.

У радикальных микологов нет другого выбора, кроме как взять дело в свои руки. И с начала 2000-х годов, вдохновленные частично проповедями Стемеца, запускаются проекты по проверке и испытанию грибных решений. Одна из старейших организаций CoRenewal изучает способность грибов обезвреживать ядовитые побочные продукты добычи сырой нефти, оставшиеся после 26 лет деятельности корпорации Chevron в Эквадорской Амазонии. Вместе с партнерами из областей загрязнения ученые изучают микробные популяции и штаммы грибов-«нефтефилов», найденные в загрязненных почвах. В этом выражается классическая радикальная микология – местные микологи, узнающие, как установить партнерские отношения с местными грибными штаммами, чтобы решить местные проблемы. Существуют и другие примеры. Добровольная организация в Калифорнии выложила несколько миль труб, набитых соломой, наполненной мицелием вешенки, в надежде, что он очистит токсичные стоки из домов, разрушенных лесными пожарами 2017 года. В 2018 году в датской гавани были установлены боновые заграждения, наполненные мицелием вешенки, чтобы избавиться от топливных пятен на поверхности. Большинство из этих проектов только начаты, другие в процессе уже некоторое время. Ни один из них не доведен пока до завершения.

Начнет ли микоремедиация быстро развиваться? Слишком рано судить об этом. Но ясно, что сейчас, когда мы стоим, не зная, что предпринять, на краю лужи токсичной грязи, созданной нашими стараниями, решения, предлагаемые радикальной микологией на основе способности определенных грибов расщеплять дерево на составляющие, могут предложить какой-то выход. Избранный нами метод добычи энергии из дерева основан на его сжигании. Это тоже радикальное решение. И именно эта энергия – получаемая нами из окаменелых останков древесного бума в каменноугольный период – способствовала тому, что мы оказались в бедственном положении. Возможно ли, чтобы радикальная химия грибов, вызывающих белую гниль двересины – эволюционный ответ на тот же самый древесный бум, – смогла помочь нам выбраться из этой ситуации?

По мнению Маккоя, радикальная микология означает больше, чем разрешение конкретных проблем в конкретных местах. Широко распространенная сеть добровольцев-практиков также способна поднимать уровень осведомленности о грибах в целом. Один из способов добиться этого – открывать и выделять сильные грибные штаммы. Грибы, обнаруженные в зараженной среде, вполне могли уже научиться переваривать некий конкретный загрязнитель и, будучи обитателями данной местности, смогли бы исправить проблему и чувствовать себя превосходно. Именно такой подход использовала команда ученых в Пакистане, проводившая исследование почвы, взятой с местной свалки в Исламабаде и обнаружившая новый штамм гриба, который умел перерабатывать полиуретановый пластик.

Возможно, привлечение масс добровольцев к поискам грибных штаммов и звучит нерационально, но такой подход привел к нескольким крупным открытиям. Промышленное производство пенициллина стало возможным только благодаря тому, что был найден штамм пенициллинового гриба, способный вырабатывать антибиотик в больших количествах. В 1941 году эта «красивая золотая плесень» была найдена на гниющей мускусной дыне канталупе на рынке в Иллинойсе лаборанткой Мэри Хант, после того как лаборатория призвала граждан сдавать для исследований плесень. До этого момента пенициллин было очень трудно достать и его производство обходилось крайне дорого.

Найти грибные штаммы – это одно. Выделить их и проверить их действие значительно сложнее. Хант, конечно, обнаружила плесень, но ее пришлось везти в лабораторию на проверку. В этом и заключались мои сомнения по поводу метода Маккоя. Как смогут радикальные микологи выделить и вырастить новые штаммы, не имея доступа к хорошо оснащенным лабораториям? Стерильные установки, закачивающие чистый воздух, химические вещества высочайшей степени очистки, дорогое оборудование, работающее с тихим жужжанием в машинном отделении, – несомненно, все это было необходимо, чтобы исследование шло по-настоящему успешно.