Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее - [33]

Предположение Маргулис сводилось, по сути, к дуализму ранней жизни эукариотов. А потому неудивительно, что она мобилизовала лишайники на борьбу за ее дело – так же поступали первые сторонники сходной точки зрения на заре XX века. Первые эукариотические клетки можно рассматривать как «вполне аналогичные» лишайникам, так она утверждала. Лишайники все так же занимали важное место в ее работе в последующие десятилетия. «Лишайники – поразительные примеры инноваций, вытекающих из партнерства, – писала она позднее. – Эта связь куда значительнее, чем простая сумма составных частей».

Эндосимбиотическая теория, или теория симбиогенеза, как она стала известна позднее, переписала историю жизни. Это был один из самых драматических сдвигов в биологической картине мира XX века. Ботаник-эволюционист Ричард Докинз пошел дальше и поздравил Маргулис с тем, что она «не оставила теорию и прошла с ней до конца, [проделав путь] от “неприемлемой до общепринятой”». «Это одно из величайших достижений эволюционной биологии XX столетия, – продолжил Докинз, – и я восхищен мужеством Линн Маргулис, ее выдержкой».

Философ Даниэль Деннет отзывался о теории Маргулис как об «одной из самых прекрасных идей, которые он когда-либо встречал». Саму же Линн Маргулис он назвал «героем биологии XX столетия».

Среди самых значительных следствий теории эндосимбиоза является то, что целые наборы характеристик приобретаются в одно мгновение в готовом виде, сформировавшимися от организмов, которые не являются ни родителями, ни представителями того же вида, царства и даже домена. Ледерберг продемонстрировал, что бактерии способны получать гены по горизонтали. Теория эндосимбиоза предположила, что одноклеточные организмы по горизонтали получали целые бактерии. Передача генов по горизонтали трансформировала геномы бактерий в космополитные территории; эндосимбиоз преобразовывал клетки в космополитные территории. Предки всех существующих ныне эукариотов по горизонтали получили по бактерии с уже существующей, врожденной способностью превращать кислород в энергию. Подобным же образом предки существующих сегодня растений приобрели бактерии с развитой способностью к фотосинтезу.

Однако такая формулировка не совсем точна. Предки ныне живущих растений не получали по бактерии со способностью к фотосинтезу; они возникли в результате объединения организмов, использовавших фотосинтез, с организмами, не способными к нему. За 2 миллиарда лет совместной жизни каждый из партнеров становился все более зависимым от другого. А ныне мы наблюдаем, что существовать друг без друга они уже не могут. Внутри эукариотических клеток отдаленные ветви древа жизни переплетаются и сливаются в новую неразделимую генеалогическую линию, в новую родословную; они сливаются, или объединяются, в ходе анастомоза, как грибные гифы.

Лишайники не то чтобы повторяют процесс создания эукариотической клетки; они, как говорит Говард, «рифмуются» с ним. Лишайники – тела космополитные; это области, где встречаются представители живой природы. Сам по себе гриб не способен к фотосинтезу, но объединившись с водорослью или фотосинтезирующей бактерией, он может обзавестись этой способностью по горизонтали. Подобным же образом водоросли или фотосинтезирующие бактерии, не умеющие выращивать жесткие и прочные слои защитных тканей или переваривать камни, заключают союз с грибом и получают доступ к этим умениям – вдруг. Вместе эти таксономически очень далекие друг от друга организмы строят сложносоставные формы жизни, обладающие совершенно новыми возможностями. Но по сравнению с клетками растений, неотделимыми от хлоропластов, отношения лишайников с их партнерами открыты. Это делает их более гибкими.

Иногда лишайники размножаются, не разрывая существующих отношений: фрагменты лишайника, содержащие всех симбионтов, как единое целое транспортируются на новое место и вырастают там в новый лишайник. В других случаях лишайники производят споры, которые отправляются в путь одни. Прибыв на новое место, грибная спора должна встретиться с совместимым фикобионтом (водорослевым компонентом) и заново построить отношения.

В таком тесном союзе грибы стали немного фикобионтами, а фикобионты – немного микобионтами, то есть грибами. И все же лишайники не похожи ни на одного из них. Как водород и кислород, объединяясь, образуют воду – вещество, абсолютно непохожее ни на один из составляющих элементов, так и лишайники – совершенно новые явления, превосходящие по сути простую сумму составляющих. Как подчеркивает Говард, это настолько простая мысль, что ее очень сложно осознать. «Я часто повторяю, что единственные, кто не в состоянии увидеть лишайник, это лихенологи. Все потому, что они рассматривают их по частям, как их и учили. Беда в том, что если вы смотрите только на части, самих лишайников вы не видите».

Именно новые формы лишайников интересны с астробиологической точки зрения. Как было сказано в одной научной работе, «трудно представить себе биологическую систему, которая бы лучше суммировала характеристики живого на Земле». Лишайники – маленькие биосферы, включающие в себя как фотосинтезирующие, так и нефотосинтезирующие организмы, таким образом объединяя главные метаболические процессы планеты. В некотором смысле лишайники – это микропланеты, целые миры, уменьшенные в размерах.