Запуск разрешаю! - [4]
В общем, написал я заявление.
В назначенный день пришел в горком комсомола. За столом — комиссия. Человек пять моего возраста. Спросили, почему без значка. Говорю: «Он у меня на рабочей телогрейке остался. А так я без значка в лесу ни шагу». Начали спрашивать, мол, почему иду в отдел школьной молодежи.
Вспомнил, что студентом тренировал второклассников из подшефной школы. Играл с ними в футбол. Еще вел кружок авиамоделирования… Соврал конечно. В детстве хотел в него записаться. Это правда.
— Хорошо, — говорят. — Трудности вас не пугают?
— Нет, — отвечаю. — Я пять лет — мастером на стройке. Давно ничего не боюсь.
— Ладно. Завтра приходите со всеми документами. Будем оформлять.
Вечером звонит Аркадий.
— Как собеседование?
— Вроде берут.
— Еще бы, — отвечает. — Звонок из обкома КПСС пока еще кое-что значит.
— С меня бутылка, — говорю.
— Так ты оценил руководящую и направляющую роль партии?
— Налью больше. Не вопрос.
На следующий день прихожу в обком ВЛКСМ. Начинают оформление. В комнате сидят те же люди. Дают взглянуть на проект решения. Все верно. Я, такой-то, рекомендован на должность инструктора Нарьян-Марского окружкома в Ненецком национальном округе…
— Все, как вы хотели, — говорят. — Направляетесь в отдел работы со школьниками.
Я отвечаю:
— Подождите, братцы. Точно в Нарьян-Мар?
— Нуда.
— Это ж в другую сторону от цивилизации.
— Вы сказали — не боитесь трудностей.
— Погодите. Дайте подумать.
Выскакиваю за дверь — и ходу.
Звоню Аркаше:
— Ты куда меня хотел сослать? Нарьян-Мар — это еще полтыщи километров строго на север. Решил сгноить окончательно?
Он завелся:
— Сейчас, — говорит, — разберусь.
Через минуту звонит. Ржет во все горло:
— Это они пошутили. Ищут тебя по всем этажам. Иди оформляйся.
— Нет, — говорю, — не пойду.
— Иди. Они берут тебя в Октябрьский райком. Нормальная, говорят, реакция здорового человека. Вот если б ты моментально согласился на Нарьян-Мар — стали бы думать. Требовать справку из психоневрологической клиники.
— Зачем?
— Проверить, можно ли с таким идиотом связываться.
— Нет, я отказываюсь. Сами-то вы нормальные?
— Как хочешь, — смеется Аркадий. — У нас иногда в обкоме тоже так шутят.
«Господи, — думаю вечером, — как хорошо, что так получилось. Конечно, теперешняя жизнь не сахар. Но податься в комсомол… Погубить душу… Просто затмение какое-то нашло. Нашло, а потом развеялось и прояснилось…»
Жене сказал просто:
— Не взяли. Недостоин.
— Естественно, — отвечает. — Кто б сомневался.
Так вот, вчера Аркадий позвонил снова. Предложил входной билет на «интересное мероприятие»:
— Концерт необычный, — честно предупредил он. — Только для представителей еврейской общины. Я должен быть там по службе. А одному идти как-то неудобно. Пойдешь за компанию?
— Аркаша, я-то при чем?
— Для поддержки. Это мое первое самостоятельное мероприятие. Все под мою ответственность. Знаешь, сколько пришлось готовиться? Прочитал кучу специальной литературы. Хочешь, расскажу?
— Нет.
— Вот слушай. Мчится пассажирский поезд. Вдруг сворачивает с рельсов и летит по полю, через кустарники, лес, речку, опять по кочкам… Наконец остановился на лугу. Пассажиры из вагонов выскакивают, бегут к машинисту. Орут: «Что произошло?» Он отвечает. Еду я, мол, по рельсам, а на них сидит человек. Присматриваюсь — еврей.
— Так надо было давить! — кричат пассажиры.
— Дык я и задавил.
Аркадий долго смеется в трубку.
— Знаю я этот анекдот, — говорю. — Еще в третьем классе проходили.
— А вот еще…
— Слушай, времени — в обрез. Куча дел.
— Пойдем, Серж. Ты же учился в Одессе.
— И что?
— Может, своих увидишь.
— Все мои знакомые одесские евреи давно в Израиле.
— Странные у тебя знакомые, — шутит Аркадий, — сплошные изменники Родины. Надо к тебе приглядеться.
— Вы сами их отсюда выжили.
— Ладно, — говорит Аркадий, — живи. Теперь политика изменилась. Сейчас зовем всех обратно.
— Ну и как? Много вернулось?
— Пока нет. Приходится с ними работать. Видишь, общины создаем. Концерты организуем. Докатились…
«Шалом!» — висел плакат над входом в концертный зал обкома партии. И ниже — «День еврейской культуры».
— Всего день? — говорю Аркадию, поднимаясь по ступеням. — Не густо.
— А что, с ними весь год цацкаться?
Заходим внутрь. Аркадий куда-то исчез. Занялся «организационными вопросами». Я остался в фойе. Осмотрелся. На стенах фото передовиков. Портреты членов обкома. Растущие экономические графики краснеют под стеклом… Гляжу, жизнь внутри здания практически соответствует темпам экономического роста. Хороший ремонт, яркий свет, богатый буфет. Я взял бутылку «жигулевского». Без очереди! Впервые за много лет. Открыл. Приложился к горлышку. «Хорошо!» — есть такая поэма у Маяковского. В городе пиво свободно не продавалось. Сметали за минуты. Здесь — пожалуйста. Без очередей и мордобоя. Из закусок — рыбное филе, заливные оленьи языки, треска под маринадом, икра двух цветов из романа Стендаля. Впервые увидел сушеные бананы. Впрочем, я и свежих, кажется, не пробовал.
Прозвенел звонок. Откуда-то появился Аркадий. Вынул бутылку из моих рук.
— Ты хотя бы стакан взял, что ли. Совсем одичал в лесу.
— Помнишь, Аркадий, как нас самогоном угощали в деревне Людоедово? Тебя оторвать не могли от трехлитровой банки.
О чем шушукаются беженцы? Как в Сочи варят суп из воробья? Какое мороженое едят миллиардеры? Как это началось и когда закончится? В «Библии бедных» литература точна, как журналистика, а журналистика красива, как литература. «Новый завет» – репортажи из самых опасных и необычных мест. «Ветхий завет» – поэтичные рассказы про зубодробительную повседневность. «Апокрифы» – наша история, вывернутая наизнанку.Евгений Бабушкин – лауреат премии «Дебют» и премии Горчева, самый многообещающий рассказчик своего поколения – написал первую книгу.
Последние два романа Александра Лыскова – «Красный закат в конце июня» (2014 г.) и «Медленный фокстрот в сельском клубе» (2016 г.) – составили своеобразную дилогию. «Старое вино «Легенды Архары» завершает цикл.Вот что говорит автор о своей новой книге: «После долгого отсутствия приезжаешь в родной город и видишь – знакомым в нём осталось лишь название, как на пустой конфетной обёртке…Архангельск…Я жил в нём, когда говорилось кратко: Архара…Тот город навсегда ушёл в историю. И чем дальше погружался он в пучину лет, тем ярче становились мои воспоминания о нём…Бойкая Архара живёт в моём сердце.
Есть на свете такая Страна Хламов, или же, как ее чаще называют сами хламы – Хламия. Точнее, это даже никакая не страна, а всего лишь небольшое местечко, где теснятся одноэтажные деревянные и каменные домишки, окруженные со всех сторон Высоким квадратным забором. Тому, кто впервые попадает сюда, кажется, будто он оказался на дне глубокого сумрачного колодца, выбраться из которого невозможно, – настолько высок этот забор. Сами же хламы, родившиеся и выросшие здесь, к подобным сравнениям, разумеется, не прибегают…
В третьем томе четырехтомного собрания сочинений японского писателя Кобо Абэ представлены глубоко психологичный роман о трагедии человека в мире зла «Тайное свидание» (1977) и роман «Вошедшие в ковчег» (1984), в котором писатель в гротескной форме повествует о судьбах человечества, стоящего на пороге ядерной или экологической катастрофы.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга «Ватиканские народные сказки» является попыткой продолжения литературной традиции Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла, Даниила Хармса. Сказки – всецело плод фантазии автора.Шутка – это тот основной инструмент, с помощью которого автор обрабатывает свой материал. Действие происходит в условном «хронотопе» сказки, или, иначе говоря, нигде и никогда. Обширная Ватиканская держава призрачна: у неё есть центр (Ватикан) и сплошная периферия, будь то глухой лес, бескрайние прерии, неприступные горы – не важно, – где и разворачивается сюжет очередной сказки, куда отправляются совершать свои подвиги ватиканские герои, и откуда приходят герои антиватиканские.