Запуск разрешаю! - [2]
— Так сколько ж перебито…
— Об этом не надо.
— Понял. Тогда, может, хватит исправлять?
— Пожалуй, да, — соглашается редактор. — И в конце добавим: чтобы пернатые друзья всегда оставались с нами, мы, мы… — запнулся он. — Как вы это делаете?
— Что?
— Ну, эти. Чучела.
— Очень просто. Сначала потрошим. Кишки выбрасываем. Потом аккуратно, чтобы не повредить оперение, снимаем кожу. Выворачиваем наизнанку.
— Все?
— Нет. Шкурим. Протравливаем раствором мышьяковистого натрия или медного купороса. Оголенный череп отрезаем от тушки. Удаляем глаза, язык, мышцы. Через затылочную кость вытаскиваем мозг…
— О боже! Это зачем?
— Чтобы не гнил. Протравливаем весь череп…
— Стоп! Хватит, — поморщился редактор, — обойдемся без этих ужасных подробностей.
— Я понимаю. Поэтому не рассказываю, сколько от них кровищи. А какой запах — настоящая вонь! Кстати, об этом можно «написать как-то особенно…» — Толик с намеком посмотрел в мою сторону.
— Не думаю, что это понравится читателям.
— Но это правда.
— Запомни, не всякая правда годится для печати, — назидательно сказал редактор.
— О том, что тушки мы жарим на углях, тоже не упоминаем?
— Жарите? — удивился редактор. — Но зачем?
— Для еды.
— Вы их едите?
— Естественно.
— О господи!
— Не пропадать же добру. Тем более в магазинах никогда не бывает мяса. Да и хлеб с перебоями. Причем хлеб кукурузный. Вы не знаете, когда, наконец, появится нормальный пшеничный хлеб? Я не говорю белый там или серый. А хотя бы черный обычный хлеб.
— Стоп! — редактор почему-то разозлился. — При чем тут это? Ну при чем тут это?!
— Я понимаю. Мне и родители говорили: «Это нельзя обсуждать вслух».
— Вернемся к птичкам, — недовольно сказал редактор. — К природе!
— Хорошо, — говорит Толик. — Вернемся. Что, если написать честно? На природе, с дымком — птицы очень вкусные.
— Ты вообще нормальный?
— Как все. Не верите? Спросите у любого из наших. Можете сами попробовать.
— Боже упаси!
— Понятно.
Редактор долго не мог сосредоточиться:
— Давай изложим так. Чтобы сохранить воспоминания о наших пернатых друзьях, мы оставляем их на зиму в классах… неживыми.
— Да, — говорит Толик, — можно и так написать. Неживыми чучелами.
— На переменах мы долго любуемся ими…
— Нет, про это не буду.
— Почему?
— Мы же не сумасшедшие. На переменах мы стоим в очереди за чаем. Или играем в футбол. Или гоняем девчонок по школе…
— Логично, — согласился редактор. — Теперь давай поработаем над концовкой.
— Давайте.
— Мы не просто рассказываем о любви к природе. Правильно?
— Так.
— Через газету мы обязаны давать пример. Газета не только информатор, но и пропагандист, организатор.
— Вам видней.
— В конце должен быть какой-то толчок. Призыв к действию.
— Согласен, — отвечает Толик. — Это как у нас в классе. Кто-то говорит: «Ленька Слободянюк ябедничает учительнице». И призывает к действию: «Давайте набьем ему морду!»
— Верно, — согласился редактор, — ты все схватываешь на лету.
— Как птичек из рогатки.
— Подумай, как закончить.
Над концовкой они трудились вместе. Получилось оптимистично. «Ребята, если вы любите природу, записывайтесь в наш кружок. Мы научим вас делать чучела птиц. И вы будете окружены пернатыми друзьями каждый день. Вы всегда будете общаться с прекрасным!»
— Что ж, неплохо, — потер ладони редактор. — Есть изюминка. Есть необычный поворот. Ищем подзаголовок. «Лабораторные опыты учащихся!» Нет? «Забавы перерастают в ремесло!» Уже лучше.
— Может, «С ножом по жизни!», — предложил Толик. — Недавно я видел фильм с похожим названием. Про гитариста.
Редактор поморщился:
— Давай так: «Маленькие шаги в большой мир взрослых».
Толик повернулся ко мне. Подмигнул. Наискось царапнул большим пальцем по шее, уронил голову и вывалил язык.
Редактор вписал подзаголовок и откинулся на спинку кресла, как бы любуясь хорошо выполненной работой:
— Что было — и что стало. Видишь?
— Вижу.
— Есть разница?
— Есть.
— Вот зачем нужен редактор! Ясно?
— Ясно.
— Что именно?
Толику было ясно: если сам газетный начальник приложил руку к тексту, он обязательно будет напечатан. Но об этом он промолчал.
— Так, что тебе ясно?
— Материал стал лучше.
— Во-от.
— И длиннее, — добавил Толик. — Мне учитель сказал: «Пиши много. Больше начислят денег». Вы мне заплатите?
— А ты, я смотрю, — редактор шутливо погрозил, — мальчик не промах. Вот что. Завтра я направлю в школу фотокорреспондента. Он снимет ваш кружок юных натуралистов. Передай Николаю Ивановичу, чтоб готовился.
Толик передал. Учитель пообещал ему пятерку за четверть. В смысле оценки.
Статья в газете вышла с огромной фотографией. На снимке — все юннаты нашей школы. Отъявленные любители природы. Человек двадцать. Каждый держал в руке чучело. Все, кроме птиц, счастливо улыбались. Публикация называлась «ПТАХЫ — НАШИ ДРУЗИ!». Что в переводе с украинского означало «ПТИЦЫ — НАШИ ДРУЗЬЯ!».
Из-за этой фотографии хулиган и трижды второгодник Юрка Вишневый двинул Толику правой по морде. Попал в левый глаз. Понять Юрку можно. Он фотографировался на переднем плане. В одной руке держал чучело совы, в другой — свою знаменитую рогатку. Этим инструментом он очень гордился. На ручке делал зарубки по количеству точных попаданий. В газетном варианте сова и рогатка таинственным образом исчезли — Юрка красовался с журналом «Пионер» в корявых руках.
