Запретный плод - [31]

— Блядь, Мейси, — ругается он себе под нос.

Я собираюсь спросить его, что сделала не так, но он проскальзывает глубже. Я начинаю задыхаться и теряю способность говорить. Он всецело меня заполняет. Я полностью в его власти.

Риз хватается за мое бедро, натягивая меня на себя и толкая вперед, словно я просто сосуд для его удовольствия.

— Что в тебе такого? Ты заставляешь меня терять себя, — рычит он во время своих толчков, все еще прижимая ко мне эту волшебную игрушку.

Я не отвечаю. Не могу, потому что внезапно осознаю, насколько я близка к кульминации.

— Риз, — я выдыхаю его имя вместе со стоном, — я сейчас кончу.

— Пока рано, — говорит он, и его командный тон возвращается.

Я вскрикиваю, стону его имя и молю:

— Мне нужно…

— Ни за что, черт возьми. Ты кончишь лишь тогда, когда будешь на моем языке.

Мои бедра дрожат, и я изо всех сил пытаюсь сдержать самый мощный оргазм в моей жизни. Это почти больно. Я прикусываю губу и вскрикиваю, слезы застилают глаза, а моя грудь тяжело вздымается.

В тот момент, когда я уже не могу принять ни одну унцию удовольствия, он убирает игрушку. Спасибо, чтоб тебя. Затем он врезается в меня, делая несколько коротких, неровных толчков, и его толстый член пульсирует внутри меня, когда он освобождается. Когда Риз достигает кульминации, то издает полустон-полухрип, и я никогда не слышала более красивого или отчаянного звука.

Медленно он выскальзывает из моего тела. Я чувствую себя усталой и использованной, но самым замечательным способом. Я превратилась в бесполезную кучку.

Риз поднимает меня, переворачивает и укладывает на спину на кровати. Его член все еще твердый и огромный, в полной боевой готовности. Он выглядит сексуально и опасно с бьющимся на шее пульсом и выступающими на руках венами.

— Позволь мне сначала тебя развязать.

Он работает над веревками, сковывающими мои запястья, и скоро я становлюсь свободной. Мои руки прохладные, и они покалывают, когда я двигаю пальцами. Риз наклоняется и прижимается ртом к моей груди, беря один сосок в рот через кружево бюстгальтера и решительно его всасывая. Все мое тело гиперчувствительное, я не продержусь долго.

Он тянется рукой к местечку между моих ног и проскальзывает в меня длинным пальцем. Моя киска его сжимает.

— Такая хорошая девочка, позволила мне оттрахать свою задницу, — он прижимается своим горячим ртом ко второй груди.

— Пожалуйста, мне нужно кончить, — умоляю я.

— Хорошо, но только потому, что ты так хорошо попросила, — говорит он, снова располагаясь между моими раздвинутыми бедрами. Риз пожирает меня своим грешным ртом, облизывая в ритме, который быстро приближает меня к краю. Руками я тянусь к его голове, скользя пальцами в волосы, дергая его ближе. Когда он втягивает в рот клитор, лишая последних крупиц самоконтроля, из меня вырывается стон и его имя.

Меня омывает и затягивает мощный оргазм, похожий на крушение волн о береговую линию. Я плыву в нем, мое тело дергается из-за его силы, мое дыхание становится тяжелым и быстрым, пока я не начинаю делать глубокие вздохи. Когда стихают последние спазмы, я лежу на спине, полностью опустошенная, и моя грудь вздымается с каждым вздохом.

Мне нужно несколько мгновений, чтобы дымка оргазма рассеялась, и тогда я вижу, что Риз уже встал с кровати и стянул презерватив. Я даже не знала, что он его надел.

Не знаю почему, но слезы жгут мне глаза. Проклятье. Я сама ему сказала, что все, чего я хочу, это повеселиться. Так почему же легкомысленное отношение Риза ко мне причиняет такую сильную боль? Видимо, потому, что у нас есть история, глубокая общая связь, которая закончилась слишком быстро. Я моргаю, пытаясь глубоко дышать и успокоиться, прежде чем смогу смутить себя проявлением эмоций, которым нет места в одной из его сцен.

Слышу, как бежит вода. Очевидно, Риз моет руки в ванной. Он выходит оттуда полностью одетым. Он выглядит крутым и сдержанным, как будто между нами ничего не было. Как будто то, что мы только что были близки, не имеет для него никакого значения.

Он поворачивается ко мне лицом, лишенным каких-либо эмоций.

— Ты сделала все хорошо. Завтра, возможно, будет немного болеть. С этим поможет теплая ванна с английской солью.

Я молча киваю. Я просто хочу побыть одна и попытаться осознать все то, что только что между нами произошло.

— Я могу остаться? — я подтягиваю одеяло к подбородку, скручиваясь калачиком.

— Конечно, можешь. Оставайся столько, сколько хочешь.

Я отворачиваюсь, отгораживаясь от него.

— Ты в порядке? — спрашивает он. В его голосе звучит намек на нежность.

Со слезами на глазах я бросаю на него быстрый взгляд и встречаюсь с его встревоженным взглядом.

— Я в порядке, — мой голос уверенный, несмотря на то, что мое тело все еще дрожит.

Через несколько секунд за ним тихо закрывается дверь, символизируя то, что если когда-либо мне и принадлежал кусочек сердца этого мужчины, то сейчас ничего не осталось. Внутри меня вспыхивает боль и растерянность, и я крепче обнимаю подушку, отмечая, что она все еще хранит его запах. Почему, ради всего святого, я подумала, что это будет весело и забавно, не имею ни малейшего понятия. То, как со мной обращался Риз, приносит более острую боль, чем та, что я испытывала из-за измены Тони. Я потираю болезненное место на груди, пытаясь понять, откуда, черт возьми, исходит эта тупая боль, и как так получилось, что я снова влипла.