Запретный плод - [64]

Приподняв девушку под ягодицы, он почувствовал, как его плоть толкается ей где-то между ног, и почти застонал от острого ощущения близости. Эдвард почти кусал обе губы Флоренс, посасывал нежный язык. Боясь напугать ее своим натиском, он не мог при этом остановиться. Ему хотелось сорвать с нее тонкие перчатки и поцеловать каждый пальчик.

Но Флоренс как будто ничуть не пугали жадные поцелуи – она сама обняла его за шею и подставляла шею и мочки ушей его губам.

Неожиданно Эдвард остановился.

Их могут увидеть здесь. Место слишком открытое, и двое целующихся людей наверняка привлекут внимание! Подумав так, Эдвард подхватил Флоренс на руки, словно она ничего не весила, и направился к развалинам особняка.

– Что... что ты делаешь? – спросила она, когда он опустил ее возле разрушенного камина. Губы у нее припухли, волосы распустились и красиво окаймляли вырез платья, скрывая край ткани, так что казалось, что, приподними Эдвард шаль волос, и его взгляду откроются обнаженные груди.

Граф ничего не ответил. Он и сам не слишком понимал, что происходит. Вместо ответа он снова поцеловал девушку, приподнимая под ягодицы. Его плоть налилась с такой силой, что ощущался каждый миллиметр ткани между двумя телами.

Флоренс тоже чувствовала, как он трется между ее ног, бесстыдно и горячо. Интересно, подумала девушка, он тоже влажный, как и она?

Обнимая Эдварда, она чувствовала, как в ней поднимается что-то тяжелое, темное и запретное, колышется и затапливает ее с головой. Когда Эдвард прислонил ее к стене и поднял руки, чтобы прижать их к нагретому солнцем камню, это ощущение захватило ее так сильно, что, казалось, остановилось время.

Удерживая девушку за кисти рук, граф не переставал целовать ее, и она отдавалась ему, словно была его пленницей. Ему хотелось взять ее прямо здесь, прямо в этой позе, словно она принадлежит ему целиком, и Эдвард даже не слышал своего хриплого дыхания.

– Что ты делаешь? – спросила Флоренс.

Не отпуская ее, он глухо ответил:

– Я же обещал показать тебе, – и не узнал собственного голоса.

– П-показать мне?

– Да, показать, каким сильным бывает желание.

– Но, – Флоренс закусила нижнюю губу, вспоминая бессонные ночи, – я уже знаю, что такое желание.

Эдвард едва не застонал. Ему пришлось чуть отодвинуться прочь, прежде чем его напряженная плоть не разрядилась прямо ему в штаны, словно он был зеленым юнцом, впервые держащим в объятиях женщину. Девушка не шелохнулась: она с тревогой вглядывалась ему в лицо, лихорадочно дрожа, то ли от страха, то ли от волнения.

– Сначала желание, – сипло шепнул Эдвард. – Потом уже наслаждение. Одно не существует без другого. – Он отпустил одно запястье девушки и накрыл ладонью выпуклость груди, чуть сжав сосок через ткань. – Ты чувствуешь? Этот бешеный пульс в каждой клеточке твоего тела? Чувствуешь, как он отдается у тебя между ног?

Флоренс кивнула, зажмурившись, и он поцеловал ее, и его собственный пульс стучал в висках и эхом пульсировал в напряженной плоти. Граф коснулся губами полной груди девушки, обведя контур сосков языком прямо сквозь синюю ткань.

– Эдвард, – всхлипнула Флоренс жалобно, желая оттолкнуть его и при этом прижимаясь только сильнее. – Я... я чувствую то, что ты говоришь...

Он поднял голову и встретил ее испуганный взгляд.

– Я хочу коснуться тебя там, где тянет сильнее всего. Ты же знаешь, где это?

– Сильнее всего? Ты имеешь в виду...

– Можешь называть это, как хочешь. Твоя киска, секрет купидона, даже нефритовые врата, если пожелаешь. Я покажу тебе, для чего природа одарила женщину этим сокровищем, если ты позволишь мне продолжить.

Несколько мгновений Флоренс колебалась, чувствуя, как жар нарастает, не позволяя отступить, затем кивнула.

Эдвард, с тревогой следивший за сменой эмоций на ее лице, улыбнулся. Господи, до чего смелое невинное создание! Флоренс... если бы только она могла принадлежать ему! Если бы только эти ласки не были украдены тайком, как запретный плод из райского сада!

Почувствовав болезненный укол в сердце, Эдвард впился в губы девушки яростным поцелуем, одной рукой подбирая ее юбки и задирая их выше, пока ладонь не скользнула по обнаженным ногам.

– Помочь тебе? – спросила Флоренс, дыша все чаще. – Подержать юбки?

– Да, мне могут понадобиться обе руки.

– Тогда отпусти мое запястье.

Эдвард усмехнулся: даже в этой ситуации Флоренс действовала практично. Он поднес плененную ладонь к губам и зубами стянул с нее перчатку, а затем осторожно коснулся губами каждого пальчика. Девушка застонала и потерлась о его бедра своими. Глаза ее были затуманены слезами желания.

Сделав шаг назад, Эдвард посмотрел на нее, словно желая убедиться, что ее обнаженное тело не пригрезилось ему в одном из горячечных ночных снов. Стройные длинные ноги в кружевных панталонах – какими он видел их тогда, в Лондоне, подглядывая за Флоренс у портнихи! – тонкие щиколотки в крохотных туфельках – всего этого он мог касаться сейчас наяву. Сам того не желая, Эдвард опустился на колени перед девушкой и спрятал лицо в белых кружевах, вдыхая тонкий запах возбуждения, исходивший от них.

– Боже всемогущий! – выдохнула Флоренс.