Запретный город Готхэн - [45]

— Убейте его! Он завел нас в ловушку! Клянемся богами!

Лицо Клонтара позеленело и конвульсивно задергалось от страха. Он закричал так, как будто с него живьем сдирают кожу.

— Нет! Я вел вас быстрой и безопасной дорогой. Иргизы не могли появиться здесь так быстро!

— В этих пещерах были жрецы? — спросил Конан. — Они могли атаковать нас, когда увидели, что мы приближаемся. Является ли этот человек на вершине жрецом?

— Нет, Эрлик мне свидетель. Мы добываем здесь золото три месяца в год; в другое время подходить близко к горе Эрлика, это неминуемая смерть. Я не знаю, кто это может быть.

Конан осмелился снова выйти на тропу, и был встречен новым градом камней. С вершины донесся окрик.

— Эй ты, киммерийская собака, как тебе это нравится?! Наконец-то я тебя достал! Ты думал, что я подох, когда упал в пропасть?! Там был скальный выступ, в десятке футов ниже, куда я и приземлился. Ты не увидел его, потому что солнце было уже слишком низким, чтобы хорошо освещать скалы. Я поднялся обратно вверх, когда вы ушли.

— Вормонд! — прорычал Конан.

— А ты думал, что я не вытянул каких-либо сведений из того жреца?! — крикнул туранец. — Он рассказал мне все о горных перевалах и о горе Эрлика, когда я выбил ему несколько зубов. Когда я увидел подле тебя старого Клонтара, то сразу понял, что он приведет тебя к горе Эрлика. И я добрался сюда первым. Я хотел в начале запереть двери, чтобы вы не смогли попасть внутрь, а иргизы вырезали бы вас под корень. Но я не был в состоянии один поднять решетку. Но это не важно. Вы в ловушке. Вы не выйдете на тропу, потому что я забью вас камнями, как жуков. Вы не можете видеть меня, а я вас вижу. Я останусь здесь, пока сюда не доберутся иргизы. У меня также есть и звезда Ясмины. Они будут подчиняться мне, когда я скажу им, что это Клонтар помог вам похитить ее. Они убьют вас всех кроме Ясмины. Её они заберут его обратно в Готхэн, но это уже не имеет значения для меня. Мне не нужно никаких денег за Ясмину от визиря. Я знаю секрет горы Эрлика!

Конан отступил назад в коридор и повторил слова, сказанные туранцем.

Клонтар позеленел еще больше, а все остальные без слов посмотрели на Конана.

Его налитые кровью глаза блуждали от одного к другому. Все люди были истощены и растрепаны, они подслеповато щурились в утреннем свете, и выглядели, удивительно похожими на призраков, вышедших наружу из под земли.

Конан же не достиг еще пределов своей жизненной силы; у него всегда имелись какие-то скрытые резервы жизнеспособности.

— Есть здесь какой-нибудь другой путь? — спросил он.

Клонтар покачал головой, дрожа от страха.

— Не такой, чтобы по нему смогли пройти люди и лошади.

— Что ты имеешь в виду?

Верховный жрец отступил в темноту и приблизил факел к стене туннеля в месте, где тот сужался у выхода. Из скалы торчали проржавелые куски металла.

— Здесь когда-то была лестница, — сказал он. — Она вела к высокой расщелине в скале, где раньше сидел стражник, наблюдая возможными незваными гостями в южном проходе. Но никто не поднимался, таким образом, уже в течение многих лет, и её ручки проржавели. Расщелина открывается на внешнюю кромку пика и даже если кто-то туда заберется, едва ли он сможет спуститься другим путем вниз.

— Ну что же может быть, я смогу из расщелины подстрелить Вормонда, — проворчал Конан, голова, которого кружилась от потока мыслей.

Молчание делало его борьбу с сонливостью значительно тяжелее. Шум голосов уркманов доносился до него, как бессмысленный поток слов, а черные, полные страха глаза Ясмины, казалось, смотрели на него с очень большого расстояния. Ему показалось, что руки девушки прикоснулись к нему ненадолго, но киммериец не был уверен. Проблески света начали вращаться перед его глазами в густом тумане…

Конан пришел в себя, ударив открытой ладонью в лицо, а затем начал подниматься по остаткам лестницы, с луком, перекинутым за спину. Снорин начал хватать его, умоляя, чтобы это ему дали попробовать вместо варвара, но Конан отверг это. В запутанном мозгу северянина царило убеждение, что это лишь его ответственность. Горец лез наверх, как сомнамбула, медленно, сконцентрировав на этой задаче все свои чувства. После пятидесяти перекладин лестницы свет масляных ламп перестал помогать ему, и теперь воин поднимался на ощупь в темноте, чувствуя лишь прикосновение к вделанным в стену ржавым скобам. Они были такими проржавевшими, что он не решился доверить ни одной из них все бремя своего веса. Во многих местах их не было вообще, и тогда горец вбивал пальцы в отверстия, в которых они когда-то были вставлены. Только благодаря небольшому наклону скалы лезть по ней было вообще возможно, но этот подъем казался бесконечным, словно какая-то адская пытка.

Масляные лампы, далеко внизу, выглядели как светлячки, а увешенные сталактитами своды были расположены в нескольких метрах над головой.

Северянин увидел вспышку света, и мгновение спустя застревая, пролез в расщелину, что выводила наружу. Она была всего лишь фута три в ширину и слишком низкой, чтобы стоять выпрямившись.

Киммериец прополз еще около тридцати футов, и, наконец, выглянул через изорванный край утеса, который нависал над скалой в сотне футов ниже. Он не мог видеть отсюда ни ворот, ни тропы, ведущей от них, но увидел фигуру, что ютились между камнями на краю скалы. Варвар снял с плеча лук.